– Новый мужчина? – усмехнулась Джоселин. – Но у меня нет даже старого мужчины.
– Очень жаль, – выразила настоящее сожаление бабушка. – А что стало с тем симпатичным военным, с которым ты встречалась?
– Он просто сопровождал меня на двух приемах, Гаг. Едва ли это можно назвать свиданиями. Хотя после того, как я второй раз появилась с ним в обществе, колонки светской хроники и желтая пресса буквально пестрели слухами о нашей предстоящей помолвке. – Это был как раз один из тех случаев, когда она не могла скрыть своего раздражения. – Если честно, Гаг, я не могу вспомнить, когда последний раз ходила на свидание без толпы папарацци на хвосте, не говоря уже о пристальном внимании спецслужб.
– Вот это да! Не верю своим ушам! Неужели мне послышались нотки грусти, – пробормотала Блисс. При этом ее глаза излучали одобрение.
Но Джоселин не заметила этого. Ее охватили чувства обиды и негодования, которые она так долго в себе подавляла.
– Боюсь, что это нечто большее, чем просто нотки грусти. Скорее, это вулкан с горячей кипящей лавой, готовой в любой момент вырваться наружу.
– Ты меня успокоила: в тебе еще осталось что-то человеческое, – сияя от удовольствия, заявила Блисс. – Последние три с половиной года ты была таким воплощением шарма и хороших манер, что я практически поверила: ты – на грани святости. Скажу больше, я даже начала сомневаться, моя ли ты внучка.
У Джоселин невольно вырвался смех, и она почувствовала, как вместе с ним рассеивается и напряжение.
– Всего лишь один день – это все, чего я хочу, Гаг. Один день, чтобы остаться наедине с собой и не чувствовать на себе назойливых взглядов. Один день, чтобы побыть Джейн Доу, а не Джоселин Уэйкфилд, дочерью президента.
– Это высокое звание. – Бабушка многозначительно расширила темные глаза. – Но, к сожалению, у меня нет волшебной палочки. Они есть только у сказочных бабушек. Как бы я хотела тебе помочь, однако…
– Ты можешь мне помочь, – перебила ее Джоселин, сильно разволновавшись.
Блисс откинула голову назад, ее терзали сомнения и любопытство. – Как?
Настала очередь Джоселин наклониться вперед.
– Ты помнишь ту потайную лестницу в бывшей дедушкиной комнате? И тот старый туннель между домом и гаражом?
– Конечно, я помню о них. Я сама показывала их тебе, когда ты была еще неряшливой маленькой девчонкой-сорванцом с косичками. – Послышалась сирена «скорой помощи», промчавшейся по Конститьюшен-авеню. – Тебя привлекал тот туннель. Каждый раз, когда ты ко мне приходила, то настаивала на том, чтобы пройтись по нему. Декстер был убежден, что ты станешь спелеологом. – Внезапно Блисс рассмеялась от всей души. – Как же он ненавидел спускаться в него и вытирать там всю паутину к твоему приезду! А ведь у бедняги настоящая антипатия к паукам, ты знала об этом?
Но Джоселин всегда привлекал не сам туннель. Им пользовались беглые рабы в то время, когда через Редфорд Холл проходила подземная железная дорога. Еще будучи маленькой девочкой, Джоселин твердо знала, что ее привлекает история Америки.
– В каком состоянии он сейчас? – спросила она, затаив дыхание и понимая, как многое будет зависеть теперь от бабушкиного ответа.
– Не знаю, – задумчиво протянула Блисс. – Туда никто не заходил после того, как Служба безопасности все проверила. Они тогда подняли такой шум из-за него, – вспомнила она изумленно. – Была бы их воля, они замуровали бы проход, но ввиду его исторической ценности им это не позволили. Поэтому они просто заперли вход и выход. – И она хихикнула, вспомнив еще один момент. – Мне кажется, это было именно в тот день, когда они рассказывали мне неожиданную новость о Декстере. Какие серьезные лица у них были, Джоселин, когда они сообщали мне, что он родом вовсе не из Англии, а из восточной части Чикаго, и что зовут его не Каммингс-Гоулд, а как-то по-польски, так, что я не могу даже выговорить. И как разочаровались, когда я сказала им, что твой дедушка узнал об этом еще сорок лет назад, как только Декстер начал у нас работать. В то время считалось модным иметь дворецкого с британским акцентом. Сейчас в Декстере больше британского, чем в настоящем британце. Но жить под вымышленным именем не так уж безопасно. Не то чтобы Служба безопасности намекала на то, кем он был, но…
– Так что там с замками, Гаг? – перебила ее Джоселин, которой не терпелось вернуться к главной теме. – У кого ключи от этих замков?
– Ключи? Я не помню… – пробормотала Блисс. – Думаю, одну связку они оставили в Редфорд Холле. Декстер должен знать. А зачем тебе? – спросила она, но вдруг ее осенила догадка, и Блисс в изумлении открыла рот. А через секунду улыбка, выражающая крайнее восхищение, озарила ее лицо. – Ты задумала улизнуть от охраны через этот туннель?
Когда Джоселин кивнула, выражение бабушкиного лица стало немного озорным.
– Они будут в бешенстве, когда обнаружат твое отсутствие.
– Вот для этого мне и нужно твое участие, Гаг, – объяснила Джоселин, невольно понижая голос из боязни быть подслушанной. – Мне нужно, чтобы ты прикрыла меня, чтобы убедила охрану, что я все еще у тебя в доме. Ты должна будешь им сказать, что я приболела – или что-то в этом роде, чтобы у них не возникло подозрений по поводу моего отсутствия. И нужно будет продержать их в неведении двадцать четыре часа.
– Но ты, конечно, не можешь заболеть очень сильно, иначе они настоят на том, чтобы вызвать врача, – подхватила бабушка, уже обдумывая возможные осложнения. Потом помолчала, глядя на ярко-рыжие волосы Джоселин. – Но ты должна понимать, что тебе придется замаскироваться. Ты ведь не сделаешь и шага неузнанной.
– Я знаю и поэтому здесь тоже нуждаюсь в твоей помощи, Гаг. Мне понадобится парик, желательно темно-каштановый, и одежда, отличающаяся от того стиля и тех цветов, которые я обычно ношу. Понимаешь, если я сама поеду за покупками, весь мир узнает, что я купила. И послать кого-то в магазин я тоже не могу, у него в голове возникнет куча вопросов. Какими бы молчаливыми ни были люди, они все общаются между собой.
