— Люк, — повторила Ширли. — Я рассказывала тебе о нем.
— Ах да, помню! Люк Ролстон, отец твоего будущего ребенка. Не думай, что я забыла.
Ширли недовольно поморщилась.
— Только не говори так, прошу тебя. Мне очень не нравится, когда рядом с именем Люка ты употребляешь слова «отец ребенка».
— Но ведь ты сама сказала, что он отец твоего будущего малыша, — с некоторым смущением в голосе заметила Сандра.
— Только в биологическом смысле.
— Все равно, — задумчиво произнесла Сандра. — Видишь, он помог тебе.
— Он готов помогать мне днем и ночью, — проворчала Ширли.
Повисла короткая пауза.
— Но ведь это же хорошо! Не понимаю, чем ты недовольна?
— Тем, что Люк сближается со мной. Мы с ним договорились держаться на расстоянии друг от друга. Я сказала, что ребенок будет только моим, и Люк как будто не возражал против этого. Но сейчас он то и дело заводит какие-то странные разговоры...
— Ему понравилась идея стать отцом? — В голосе Сандры ощущалась улыбка.
— Что ты! Даже близко нет ничего подобного. Просто Люк хочет как-то участвовать во всем этом.
— Что-то я не улавливаю, — сказала Сандра.
— Я сама до конца не поняла, но вроде бы он терзается чувством вины и считает себя моим должником. Если верить его словам, ребенок здесь ни при чем. Люк будто бы не желает выглядеть непорядочным по отношению к женщине, которая неожиданно забеременела после... э-э... контакта с ним. А сейчас ему тем более хочется загладить свою вину — которую я сама считаю воображаемой, — потому что он видит, как мне плохо.
— Что-то чересчур мудрено заверчено, — хмыкнула Сандра.
— Согласна, но меня тревожит другое: вдруг потом Люк действительно пожелает завести какие- нибудь отношения с моим малышом. Скажем, общаться с ним, играть, водить на прогулки и тому подобное. Или того хуже — попытается забрать у меня ребенка. Ведь в жизни чего только не бывает.
Сандра на миг задумалась.
— Считает себя твоим должником, говоришь? Хм, тогда ты можешь применить к нему право удержания.
— Это еще что такое?
— Право по закону оставить у себя собственность, принадлежащую другому, в качестве удовлетворения долговых претензий носителя такого права в отношении владельца собственности, — без запинки, как по-писаному произнесла Сандра.
— А проще нельзя? — жалобно спросила Ширли. — Я ничего не поняла.
— Можно. Проще это называется правом ареста имущества должника.
Наступило молчание, и можно было подумать, что Ширли размышляет над словами Сандры, однако она произнесла:
— Трудно, наверное, быть юристом.
— А балериной легко?
— По-моему, гораздо легче. Во всяком случае, не нужно учить наизусть подобных формулировок.
— Не знаю... По мне, так проще что-нибудь вызубрить, чем изнурять себя вечными репетициями и диетой.
— Ладно, оставим этот спорный вопрос. Так ты рассматриваешь ребенка как имущество?
— Ну...
Но Ширли уже думала о другом.
— Строго говоря, мы оба имеем к малышу равное отношение, — сказала она. — Если бы не Люк, я не была бы сейчас беременна.
— В таком случае не понимаю причин твоего беспокойства. На твоем месте я бы внимательнее присмотрелась к Люку. Судя по всему, он человек ответственный. Это редкое качество. Хорошо тому ребенку, у которого ответственный отец.
— Ох, Сандра, я тебя умоляю! — простонала Ширли. — Снова ты за свое... Не хочу я ни к кому присматриваться. Малыш будет принадлежать мне, и только мне. И точка!
В телефонной трубке послышалось недовольное сопение.
— Извини, но твои слова продиктованы эгоизмом. Ты тешишь свое самолюбие, а о ребенке не думаешь.
— Неправда, — возразила Ширли. — Я только и делаю, что думаю о нем.
— Не сомневаюсь, — усмехнулась Сандра. — Однако подразумеваю не это. Прости, что напоминаю, но у тебя слабое сердце. И если с тобой случится что-нибудь нехорошее...
По спине Ширли пробежал холодок.
— Можешь не продолжать. Я все это понимаю и сама думаю о подобных вещах со страхом.
— Выходит, недостаточно думаешь, если позволяешь себе с беспечностью относиться к вопросу, будет у ребенка отец или нет. — Немного помолчав, Сандра добавила: — Кстати, относительно твоего нынешнего самочувствия... Не мешало бы тебе посоветоваться с врачом. Небольшой токсикоз не страшен, но порой он принимает угрожающие формы.
— Хорошо, если мое состояние ухудшится, я отправлюсь в клинику.
— Обещаешь? — настойчиво произнесла Сандра.
Почему-то сегодня все требуют от меня обещаний, промелькнуло в голове Ширли.
— Конечно.
— Прошу, отнесись к этому серьезно, — сказала Сандра напоследок.
По окончании разговора Ширли закрыла глаза. Даже эту короткую беседу она восприняла как тяжкий труд.
К сожалению, долго отдыхать ей не пришлось. Вскоре новый приступ дурноты погнал ее в ванную.
14
Второй раз за нынешний день подъезжая к живописно расположенному среди холмов коттеджу, Люк беспокоился, что Ширли спит и он разбудит ее своим визитом. По этой же причине ему не хотелось звонить и сообщать о намерении заехать за компакт-диском.
Существовал еще один повод наведаться к Ширли, но о нем Люк старался не думать. И в то же время ясно осознавал, что ему очень хочется проверить, все ли у нее в порядке. Кроме того — самое главное, — он просто хотел еще раз увидеть ее. Люк чувствовал, что без этого ему сегодня не уснуть.
Именно это желание больше всего тревожило его. Он чувствовал, что начинает привязываться к Ширли.
Но у Люка существовало правило: никогда не вступать с женщинами в длительные отношения. До сих пор он неукоснительно следовал однажды принятому решению, но теперь жизнь неожиданно выкинула такое коленце, что трудно определиться с тем, как следует себя вести.
Совесть подсказывала Люку один вариант поведения, а инстинкт самосохранения требовал другого. В итоге он словно разрывался на части. Вдобавок к перечисленному примешивалось то обстоятельство, что Ширли очень волновала Люка своей женственностью и красотой. А ее нынешняя беззащитность просто выводила его из равновесия, порождая в душе какое-то щемящее, не поддающееся определению чувство.
Люк понимал, что ему предстоит серьезно задуматься о своих отношениях с Ширли, — вот уже и возникли отношения! — но пока он взял тайм-аут. В ближайшее время ему не хотелось размышлять ни о чем таком. Единственное, чего он желал, — чтобы текущие дела как-то улеглись или устоялись. Словом,
