Коричневые

бросили псам на снедение».

О евреях у Карамзина здесь нет ни слова.

Такова технология солженицынского цитирования. Эта технология используется постоянно, на протяжении всей книги.

Что же касается Московской Руси, то среди ее населения евреев вообще не было. Собственно, это признает и сам Солженицын, проговариваясь мимоходом, что их проникновение в Московию «было самым незначительным». Но если оно «незначительное», то о чем же речь? А вот о чем:

«Но в конце XV в. у самого центра духовной и административной власти на Руси происходят как будто и негромкие события, однако могшие повлечь за собой грозные волнения или глубокие последствия в духовной области, – интригует читателя А.И. – Это так называемая «ересь жидовствующих».

Из дальнейшего повествования заинтригованный читатель узнаёт, как евреи, выражаясь современным языком, чуть было не осуществили величайшую идеологическую диверсию против православия. Некий «приехавший в 1470 году в Новгород из Киева еврей Схариа» обратил в «закон Моисеев» двух священников – Дионисия и Алексея. А последний сумел прельстить самого самодержца, Ивана III, который возвел «в митрополиты – то есть во главу всей русской Церкви – из своих обращенных в ересь архимандрита Зосиму. А кроме того, обратил в ересь и Елену, невестку великого князя и мать возможного наследника престола», – рассказывает «живой классик».

Короче говоря, еще немного – и «ересь жидовствующих» разрушила бы православную веру.

Рассказывая читателю эту басню, Солженицын опять же ссылается на Карамзина – приводит его цитату. Но в нужном для себя месте цитату обрывает. Между тем рассказ о «ереси жидовствующих» Николай Михайлович завершает следующим образом:

«Так повествует Св. Иосиф, основатель и начальник монастыря Волоколамского, историк, может быть, не совсем беспристрастный» (выделено мной. – М.Д.).

В первой четверти XIX века, когда Карамзин создавал свою «Историю государства Российского», он, конечно же, не мог прямо критиковать знаменитого, средневекового богослова, к тому же объявленного святым. Однако, будучи добросовестным ученым, не преминул назвать Иосифа «не совсем беспристрастным». Солженицына такое мнение историка не устроило, и он попросту обкорнал цитату.

«Ереси жидовствующих» посвящено немало исследований. Вот что пишет о средневековом «судилище над мифической сектой тайных иудеев» наш современник, историк с мировым именем Руслан Скрынников:

«Лишь с помощью „прехищрения“ и „коварства“ Геннадию (архиепископу Новгородскому. – М.Д.) и Иосифу удалось доказать принадлежность православных вольнодумцев к иудаизму („жидовству“). Сжечь их без такой лжи было невозможно. Жестокие гонения на вольнодумцев, продолжавшиеся 15 лет („еретиков“ сожгли в 1504 году после страшных пыток. – М.Д.), нанесли непоправимый ущерб русской духовной культуре».

Стало быть, «жидовствующие» – «мифическая секта», а основоположник сей ереси, еврей Схариа, согласно десятку исторических трудов, – мифический: персонаж.

Такое мнение «живого классика» не устраивает, поэтому того же Скрынникова он не упоминает вовсе. Не вписывается.

Переходя к XVI веку, к Ивану Грозному, Солженицын ссылается на «еврейского историка XX века» Гессена. Тот, дескать, пишет о том, как Иоанн Васильевич запретил евреям приезжать в Москву, поскольку они «русских людей „от христианства отводили, и отравные зелья в наши земли привозили, и пакости многие людям нашим делали“.

А.И. часто и обильно цитирует Гессена. Цель вполне очевидная: уж если еврей пишет, то не извольте сомневаться. При этом Солженицын являет вполне пролетарский интернационализм, препарируя Гессена1 столь же успешно, что и Карамзина. То же – и в данном случае. После приведенной Солженицыным цитаты у Гессена следует вполне однозначный комментарий:

«В этих словах (Ивана Грозного. – М.Д) звучали превратные толки о роли евреев в насаждении жидовской ереси, а вместе с тем повторялись обвинения, которые царь трафаретно предъявлял всем иноземцам, ему неугодным».

Этот комментарий у Солженицына отсутствует.

В других случаях нобелевский лауреат позволяет себе и вовсе едва завуалированную фальсификацию. Он пишет:

«Есть легенда, что при взятии Полоцка в 1563 году Иоанн IV приказал всем евреям тут же креститься, а отказавшихся велел утопить в Двине».

Обратите внимание на слово «легенда».

«Историки тщательные, – продолжает А.И., – как, например, Гессен, не только не подтверждают эту версию, хотя бы в ослабленном виде, но даже не упоминают о ней».

Ну если уж даже Гессен, «тщательный» (и притом еврейский) историк, «даже не упоминает» об этом событии, стало быть – его не было.

Не было?

Действительно: Гессен об этих событиях не упоминает. Дело в том, что российскому еврейству XV—XVII веков Гессен отводит всего-то три страницы. Однако не менее «тщательный» (к тому же еще и русский) историк Карамзин, подробно рассказывая о зверствах царя Иоанна, пишет о взятии Полоцка:

«Иоанн, взяв государственную казну, взял и собственность знатных, богатых людей, велел разорить латинские церкви и крестить всех жидов, а непослушных потопить в Двине».

Вот что пишет о тех же событиях Руслан Скрынников:

«Благочестивый царь, отслужив молебен в честь победы над безбожными „люторами“, велел истребить всех полоцких евреев».