— Мы ведь отлично справляемся, — сказал Стефен, пытаясь говорить весело. — Я на тебя рассчитываю — ты поможешь мне тренироваться для победы над Магири?
Рори изо всех сил сжал губы, пытаясь остановить слезы.
— Ну что ты, дружище? — спросил Стефен. — Ты же хотел, чтобы я дрался, разве нет?
— Я только одно хочу — чтобы вернулась Анна.
Перед тем как ехать в Бэтери-парк, Стефен поработал около часа в спарринговой комнате с Моузом, потом принял душ, побрился и надел темный костюм и белоснежную рубашку. Причесывая, щеткой влажные волосы перед зеркалом в спальне, он увидел, что синяки посветлели, перемешавшись со всеми шрамами и отметинами. Несмотря на эти улучшения, выглядел он неважно. Лицо было таким уставшим, как если бы из него ушла жизнь. Он это и на ринге почувствовал — тяжесть в руках и ногах, потеря интереса. Стефен лихо натянул кепку набекрень, как если бы хотел тем самым поднять свой дух, и направился к лестнице.
Бэтери-парк был темнистый и гостеприимный. Стефен прогулялся немного по дорожкам, поглядывая на сверкающий под солнцем залив, утыканный парусами.
Неожиданно он вспомнил, как была напугана Анна, прибывшая в Нью-Йорк, и как он был доволен, что она согласилась жить с ними. Теперь казалось, что было бы лучше, если б он позволил ей тогда уйти.
Скоро он увидел Рори и мальчишек Карэнов, висящих на ограде и наблюдающих за телегами, из которых выгружали мусор и строительные отходы для расширения парка. Анна сидела на скамье, листая журнал. У нее были новая соломенная шляпка с желтыми и розовыми цветами и бледно-желтый зонтик, который она держала в руке.
Стефен подошел поближе:
— Привет, Анна.
Она мельком взглянула на него. Губы у нее раздвинулись, и Стефену показалось, что глаза радостно блеснули. Анна быстро опустила голову. Стефен почти физически ощутил, как сквозь него протекло тепло — тепло и желание, сожаление и отчаяние — все чувства, которые он так старательно пытался подавить в эти прошедшие несколько недель. Он должен был остановить себя, прежде чем его рука коснулась Анны.
Она заняла себя складыванием зонта.
— Рори сказал, что ты должен прийти, — спокойно сказала она. — Садись.
Стефен сел. Ее вид вызвал в нем приступ одиночества, граничащего с отчаянием.
— Ты отлично выглядишь, — заметил он. Это было явное преуменьшение. Анна цвела — ее кожа светилась; волосы излучали красновато-коричневое сияние. Она выглядела так, как если бы по ее жилам бежал солнечный свет.
Подул ветер, и Анна придержала шляпку. Полы жакета разлетелись в стороны, и Стефен увидел, как упираются ее груди в шелк блузы. Заныло сердце. Он припомнил, какая она сладкая, какая податливая и беспомощная, когда он ее ласкает. В какое-то мгновение Стефен даже хотел умолять ее вернуться.
Анна поправила шляпку и неодобрительно посмотрела на него:
— А ты выглядишь неважно.
— Магири меня просто выпорол, — ответил Стефен, пытаясь пошутить.
— Поэтому ты собираешься снова драться. — Ее голос был переполнен укоризной.
Стефен уставился взглядом в землю.
— Не заводи все сначала.
— Мне все равно, если ты себя хочешь искалечить, — сказала она. — Давай, вперед! Не думай о своем здоровье, не думай о Рори…
Стефен потер ладони о колени:
— Я не хочу с тобой ссориться, Анна.
Она ничего не ответила. Стефен смог только почувствовать, как она наблюдает за ним, задумавшись. «Интересно, что она сейчас чувствует ко мне?!» — спрашивал себя Стефен. Он с трудом сбросил оцепенение и вспомнил, зачем пришел.
— Я хотел спросить тебя о Магири… — сказал он, заставляя себя взглянуть на нее. — Расскажи мне, как он относился к политике.
— Почему тебя это интересует?
— Мне нужно знать, Нэн.
Она сжала губы и задумалась.
— Били политика никогда не интересовала. Он был лишен всякой лояльности к любому, за исключением себя.
— Говорил ли он что-нибудь о восстании сорок восьмого года?
Анна покачала головой:
— Он ругал людей, которые возглавляли восстание. По его мнению, они были дураками, которые проиграли.
«Весьма типично для Били, — подумал Стефен. — Быть или на стороне победителей, или ни на чьей стороне».
— А что-нибудь о лояльности к монархии он говорил?
Анна выглядела озадаченной.
— Этого я не помню. Зачем это? Что это тебе даст? Стефен пожал плечами. Не было никакого смысла
Анну посвящать во все.
— Он не пристает к тебе?
— Нет. Его, должно быть, нервируют парни, которые следят за мной по твоей просьбе. — Голос Анны стал звонче. — Когда ты собираешься их отозвать? Я устала от них…
— Я хочу быть уверенным в твоей безопасности, дорогая.
Анна отвела взгляд. А Стефен только спустя мгновение сообразил, что сказал. Он так часто называл ее «дорогой»… Лицо Стефена залила краска.
— Ты знаешь, Рори сейчас очень подавлен, — сказала Анна, все еще несмотря на него.
— Бой его развеселит. Он будет помогать мне тренироваться.
Анна повернулась к нему, сжав кулачки.
— Ради Бога, Стефен! Разве ты не знаешь, что чувствует твой сын?! Он не хочет, чтобы ты дрался с Магири. Он не хочет, чтобы ты вообще с кем-нибудь дрался.
— О чем это ты, черт возьми, толкуешь?
— Рори увидел, что Били сделал с тобой. Он знает, что случилось с Моузом… Он боится, что если ты станешь драться, то станешь калекой, как Хэмер. Или… тебя убьют. Это будет невосполнимая потеря для него. Он перепуган до смерти. Уверяю тебя!
«Не может быть! Она ошибается! Рори всегда хотел, чтобы я дрался», — пронеслось у Стефена в голове.
— Ты говоришь чепуху. Рори всегда умолял меня продолжить драться. Ему просто не хватает тебя — вот единственная причина его раздражительности.
— Не хватает меня! Да он видит меня почти каждый день. Я ему уделяю внимания даже больше, чем ты. Ведь ты почти не поднимаешься наверх!
— Помолчи минуту! — прервал ее Стефен. — Нам с Рори вместе очень хорошо. Он приходит в спарринговую комнату, когда захочет. Совсем недавно я брал его на игру в баскетбол…
— Он этого не говорил… Стефен, но я знаю, что он чувствует. Он боится тебя любить, потому что боится тебя потерять.
— Он меня не потеряет. Я сейчас, правда, не в лучшей форме, но, даст Бог, буду. И вот тогда я высеку Магири.
— Ты не можешь знать, как все будет, — возразила, рассердившись, Анна. — Ты не понимаешь, насколько ты близок к тому, чтобы закончить, как Хэмер Моурэн.
Стефен словно ослеп от гнева.
— Это ты настраиваешь его против меня!
— Господи! Проявляю капельку внимания и уже сразу настраиваю сына против отца! — возмущенно воскликнула Анна. — Спасибо за все.
Чувства, обуревавшие Стефена, менялись так быстро, что невозможно было проконтролировать их. Что,
