— Я могу чем-нибудь помочь?
— Нет, спасибо, — вздохнув, ответила она. — Все хорошо.
— А мне кажется, что не все…
Черное платье оттеняло бледное лицо женщины. Гилберт не мог отвести глаз. Тонкие, слегка тронутые румянцем скулы, немного припухшие губы, прекрасные зеленоватые глаза, блестящие от слез. Женщины для него всегда делились на три типа: милашки, простодушные и молодчаги. О внешности женщин он никогда не задумывался. Но сейчас вдруг понял, что Джулия совсем иная, хотя и не совсем было понятно, чем отличается от других женщин…
— На самом деле, хорошие новости… — она вновь приложила платочек к глазам. — О, Господи! Не обращайте на меня внимания!
— Вы всегда плачете из-за хороших новостей? — спросил он, желая развеселить ее.
Джулия судорожно вздохнула, попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
— Приезжает новый доктор из Чикаго, мистер Редферн получил от него письмо.
Молодой человек молча ждал: женщинам, чтобы выговориться, нужно много времени.
— Они объединяются с мистером Редферном. У них будет в центре города клиника: врачебный кабинет и аптека.
Раньше Гилберту казалось, что Джулия с нетерпением ждет приезда нового доктора. Да и вполне разумной была мысль о создании клиники… Но Джулия, вероятно, считала иначе.
— А что останется вам? — спросил он. Она глубоко вздохнула, все еще вздрагивая.
— Не знаю.
Поскольку они продолжали разговаривать, Гилберт, вошел в операционную и прислонился к столу.
— Конечно, я рада, — продолжала Джулия, хотя ее вид свидетельствовал об обратном. — Замечательно, что в городе будет настоящий квалифицированный врач. Но он… он хочет забрать все вещи Эдварда… Даже, даже его книги!
— Погодите, погодите, — он с трудом вникал в смысл рассуждений Джулии, но кое в чем сумел разобраться сразу же.
— Доктор Бичем открывает свою первую практику, — объяснила Джулия. — Ему понадобится оборудование, я обязана помочь.
Гилберт хотел сказать, что она слишком мягкосердечная, верит словам любого человека. Значит, любой может ее обмануть, обвести вокруг пальца. Но решил не заводить разговор на эту тему, чтобы не дать повода задуматься о его намерениях. Он твердо и решительно заявил:
— Новый доктор хочет получить от вас все, что ему будет необходимо. Пусть сам купит оборудование для собственного кабинета.
— Но, согласившись приехать сюда, он отказался от доходной практики в большом городе. И потом, когда он начнет работать, мне уже ничего не понадобится… — голос снова задрожал, сорвался, глаза наполнились слезами.
Гилберт не переносил женских слез. Особенно, когда женщины плакали, расставаясь с ним. Джулия плакала из-за того, что остается не у дел. Поэтому Гилберту захотелось устроить этому доктору Бичему хорошую взбучку.
— Этот мистер не получит ничего из вещей доктора, вот и все, — решительно сказал он. — Если вы не поставите его на место, то этим займусь я!
Джулия пристально взглянула на него, казалось, с тайной надеждой вслушиваясь в его заявление. Он ожидал, что она запротестует. Скажет, что не его дело вмешиваться в ее отношения с доктором Бичемом. Но вместо этого Джулия неожиданно благодарно улыбнулась.
— Вы очень сильный, мистер Бут, — искренне сказала она. — И очень добрый.
Гилберт отмахнулся от комплимента, но ему было очень приятно услышать такие слова.
— Время от времени, это на меня находит. Называйте меня просто Гибом!
— Тогда и вы должны называть меня Джулией.
— С удовольствием, мэм.
В мгновение ока слезы высохли. На лице женщины появилась ослепительная улыбка, способная затронуть самые нежные струны мужского сердца, если ваше сердце еще горячо и отзывчиво.
— Могу я вам довериться? — спросила она.
— Конечно.
— Мне бы хотелось продолжать лечить женщин и детей, а также помогать доктору в экстренных случаях.
Гилберт подумал, что вряд ли узнал секрет. Она, конечно же, не стала бы плакать только из-за того, что придется отдать инструменты доктору Бичему, если бы не хотела по-прежнему лечить больных.
— Конечно, почему бы и нет?
— Большинство людей не одобряют, когда медициной занимается женщина. Даже мой брат — хирург считает не вполне естественным, что я, женщина, лечу людей.
Она выжидательно и с надеждой смотрела, словно мнение Гилберта было для нее очень важно. Он задумался, соображая, как ответить, чтобы не обидеть ее. Вообще-то, он был согласен с мнением ее брата, но не собирался этого объяснять. Во всяком случае пока. Теперь для него важно добиться ее расположения.
— Я понимаю это так, — задумчиво сказал он после долгой паузы. — Мужчинам не нравится, когда женщины в чем-то превосходят их. Поэтому они и придумали профессии для женщин и профессии для мужчин.
Джулия немного подумала, как бы переосмысливая сказанное Гилбертом, потом лукаво улыбнулась.
— Например, уборка дома.
Гилберт громко рассмеялся: быстро же она его раскусила!
— Вы меня поймали.
— Шучу, — успокоила она. — Вы прекрасно справляетесь!
От слез не осталось и следа. Джулия казалась вполне счастливой. Гилберту стало чертовски хорошо оттого, что он развеселил и успокоил ее. Хотя она вызывала в нем и несколько другие чувства, решил, что лучше пока ни о чем не думать!
— Итак, леди-доктор, много у вас работы?
— Достаточно, — она подняла руки, чтобы заколоть пряди, выбившиеся из прически. Освещенные яркими солнечными лучами, ее волосы казались золотыми. Черная кофта слегка распахнулась, но увидеть что-либо было невозможно.
— Много детей с переломами, упорным кашлем, ветрянкой. Всевозможные женские болезни. Людей с серьезными заболеваниями я направляю в Хелену или в Бьютт. Мужчины обращаются ко мне только в экстренных случаях.
Гилберт не винил их, наверное, мужчины чувствуют себя неловко, если их осматривает женщина! Вдруг он ужаснулся. А что, если у горняка или ковбоя возникают проблемы с «приятелем Джо»? Они обращаются за помощью к Джулии? Она же не имеет права отказывать и такому больному. Мысль об этом так взволновала его, что он постарался поскорее отвлечься.
— Особенно, люблю принимать роды, — откровенничала Джулия, — Какое восхитительное событие! Настоящее чудо!
Гилберт смущенно уставился в пол: ему совершенно не хотелось рассуждать о родах.
— Что вы скажете, если к ужину я испеку яблочный пирог? — ему показалось, что Джулию позабавило его смущение.
— Звучит заманчиво…
— Гиб, — позвала она.
— Мэм?
— Ничего, — с улыбкой ответила она. — Просто я привыкаю к вашему имени!
Джулия принесла наверх кувшин с теплой водой, умылась, сняла испачканную одежду, надела темную юбку и накрахмаленную белую кофточку. Нацепила на шею черную бархатку, дабы не показалось, что она забыла о трауре. Но, откровенно говоря, она уже не чувствовала особенной скорби.
