дуть норд, упорный и крайне коварный ветерок, вынуждающий надевать жилетку. Вчера вечером я встретился на площадке для игры в шары с Анхелем Дамианом, Аспиасу и Протто Андретти. Кстати, этот, как всегда, увильнул, когда пришла пора покрывать расходы на экскурсию, которые с ресторанными счетами и подорожавшим бензином составили кругленькую сумму. Согласись, дорогая, с ценами творится какое-то безобразие, дошло до того, что просто невозможно выбраться куда-то из дому. Самая скромная еда в придорожном ресторанчике, без десерта и с бочковым вином, обходится в пятьсот песет. Каково? Мы ели пять раз, не считая завтраков, так что можешь прикинуть. И это за какую-то двухдневную экскурсию. Правда, для Протто все равно, два дня или полдюжины, он-то вечный нахлебник. Причем любопытно, что этот тип не умеет болтать ни о чем другом, кроме денег, хотя бумажник он не вытащит даже на спор. Разговоры о деньгах меня угнетают, не говоря уже о том, что тратить их, а затем разглагольствовать об этом – горько вдвойне: когда платишь и когда вспоминаешь. А потом, зачем же изобретались деньги, как не для того, чтоб их тратить?
Ты, наверно, спрашиваешь себя, откуда здесь взялся тип с подобным именем. Я тебе расскажу. Дед Протто приехал в наши края с французами, в прошлом веке, на строительство железной дороги Алар-дель- Рей – Сантандер. В Рейносе он познакомился с девушкой, женился на ней и перебрался жить в Эпсиносу, где поставил лесопилку, прогоревшую после истребления лесов. Протто, единственный парень среди его внуков, когда подрос, отказался эмигрировать, взял жену из столицы, некую Нарсису, и, будучи убежден, что наша зона богата природными ископаемыми, снова пустил в эксплуатацию невесть с каких пор заброшенный рудник в Седеньи, в двух шагах отсюда, где раньше добывали медь. Место это очень красиво. На горных срезах подле дороги проступают синие и зеленые прожилки азурита и малахита, однако, по словам знатоков, месторождение нерентабельно. Может, оно и стало бы приносить доход, кабы вложить в него денег, но только не при том кустарном способе разработки, каким пользуется Протто, каждое утро привозящий на фургоне полдюжины поденщиков. Так или иначе, рентабелен рудник или нет, хоть хозяин при деле. Но тут выкинула номер жена – бросила опостылевшую деревню и в поисках подобающих условий перебралась в Эспиносу, а оттуда в столицу. Томясь в деревне, эта дамочка, чтобы не сидеть без дела, развлекалась тем, что рожала каждый год по ребенку. На седьмом она остановилась и как-то утром исчезла из дома, оставив Протто записку, где сообщала, что сыта детьми по горло и отправляется в Венесуэлу с каким-то профсоюзным деятелем. Можешь представить себе изумление в столице и во всем районе при этом известии. Мужчину в самом расцвете сил бросают с семью ребятишками, старшему из которых девять лет. Даже волчица не поступила бы так! И с того дня Протто принялся наживаться на общественном сочувствии, как раньше на малахите да азурите со своего рудника, только с большей выгодой. С тех пор бумажник его закрылся, и на сегодняшний день за все без малого двадцать лет он еще ни разу не оплатил в баре ни одного круга. Дети его уже вымахали и всегда встречают поддержку, когда нужно куда-нибудь устроиться. Наш народ, жесткий от природы, смягчается перед мелодрамой. История Итальянца, как видишь, весьма поучительна. Но одно дело сочувствие, а совсем другое – злоупотребление, и если Протто не располагает средствами, то лучшее, что он может сделать, – позабыть об экскурсиях и сидеть дома. В конце концов, поездка к устью Кареса – не вопрос жизни и смерти.
С нетерпением жду от тебя новостей и снимок. Только ты правишь, царишь в моем бедном одиноком сердце.
Э.С.
Боже мой, дорогая, ты ли это?! Возможно ли, чтобы живая, свободная, беззаботная девушка, простирающая руки к небу, склонив на песок колени, была тобой? Глядя на твое полуобнаженное тело (твои прелести прикрыты только двумя крошечными полосками материи), я понимаю, что можно обмануть время. Обидишься ли, если скажу, что тебе не дать и половины твоего возраста? Я смущен, дорогая, как подросток перед первым эротическим видением, и в то же время чувствую себя непоправимо старым и немощным. С тех пор, как Моисес принес мне вчера твое письмо с фотографией, я нахожусь в состоянии совершенного упоения. Хотел писать тебе сразу, но руки, все мое существо парализованы твоей красотой. Немногие женщины твоего возраста осмелились бы сняться в бикини. Прости за нескромность: сколько лет назад сделан этот снимок? Ты только что из воды, правда? Твои волосы намокли, распрямились, прилипли ко лбу, но не утратили свой золотистый оттенок, а по рукам скользят капли воды, блестя в лучах солнца, к которому ты подняла глаза. Затылок остался в тени и не совсем виден, но как же грациозно переходит твоя голова в туловище, какой изящный и гармоничный изгиб! Хоть и говорят, что женщина, по сути, это волнистая линия, никто не обращает внимания на этот выгиб, внешне такой непримечательный, но столь важный на самом деле. У многих людей голова не сочетается с туловищем, и каждый смотрится сам по себе. У тебя же, напротив, голова является продолжением тела, твоих движений, этих торжествующе воздетых рук, и во всем чувствуется удивительная соразмерность, девическая пропорциональность, а также неумеренное желание жить. А что и говорить о цвете! Ореховый оттенок твоих плеч, слегка размытый на боках и бедрах, придает телу рельефность. Как хорошо ты загорела! Легкость, с какой ты усваиваешь загар, – еще одно доказательство того, что у тебя превосходное тело. Есть люди, которых загар не берет, чья кожа отражает солнце, так что дневное светило только напрасно усердствует изо дня в день. Кожный покров у них, как правило, белесого цвета, холодный, липкий. Ты зато принимаешь и впитываешь солнце, и его лучи золотят твои члены, твои плечи эфеба, всю тебя.
Что же еще? Ты спросишь: «А есть еще что-то?» И я скажу тебе: есть, дорогая, есть – гладкий и тугой живот, глядя на который отказываешься верить, что ты выносила троих детей; ляжки – удлиненные, точеные, мощные и призывные, достойные двадцатилетней спортсменки. Наконец, невыразимая прелесть твоих грудей, маленьких и крепких, словно две шишечки, таких же, как у моей покойной сестры Рафаэлы, когда в свое время загорала она на этой самой галерее, где пишу я сейчас. Давала ли ты грудь детям, любовь моя? Просто невероятно.
В женщине не следует поочередно анализировать деталь за деталью, порознь, сначала глаза, потом талию. На что нужно смотреть, так это на соответствие отдельных частей, то есть сочетается ли данный нос с этими волосами, а волосы – с бедрами. Скажешь, одно не имеет отношения к другому? Неверно, дорогая, это ошибочный подход. Все части тела соотносятся между собой. Нельзя утверждать априори, что, допустим, круглый пупок более или, наоборот, менее красив, чем пупок неправильной формы. Обычно бесформенный пупок указывает на грузный, объемистый, свисающий живот, но это не обязательно так. Иногда такой пупок таит в себе некое восточное коварство. А вот в твоем случае круглый пупок гармонирует не только с формой глаз, но и особенно со сферичностью грудей и округлостью бедер.
Глядя на твой образ, какая-нибудь экзальтированная душа воскликнула бы в пароксизме восторга, что у твоего тела пропорции греческой статуи. И при этом даже не смутилась бы, тогда как на самом деле греческие пропорции еще нуждаются в комментариях. Сказать женщине, что она сложена, ну, например, как Венера Милосская, – значит, на мой взгляд, сделать ей очень неважный комплимент. Для меня Венера как женщина крупна, она широка в талии, а груди ее – груди матроны. Нет, это не мой тип. Где, ответьте мне, упругость тела у Венеры Милосской? А разве может быть красота в женском теле без упругости? Нет, Это все не то, именно так, это все не то, как сказал поэт, правда, в совсем иных обстоятельствах.
Думаю, пора признаться тебе, наконец, что несмотря на свои 65 лет я никогда не знал женщины в библейском смысле. Мужчина я собой не видный, и нельзя сказать, чтобы моя внешность привлекала женщин, но, кроме того, лучшие годы молодости я провел среди книг и бумаг, не имея времени ни на что другое, Оставалось старое как мир средство – продажная любовь, но к нему, веришь или нет, я никогда не прибегал, и не из добродетели, а оттого, что позорная торговля телом не только не возбуждала меня, но вызывала отвращение. При всем том, однако, и у меня есть глаза, и, посещая бассейны и пляжи, я рассматривал множество женщин самого разного возраста, и потому теперь вполне могу сравнивать. Скажу больше, как ты сама признавала в одном из своих писем, моя требовательность в этом вопросе такова, что с одним своим опытом неисправимого любителя пялить глаза я мог бы стать превосходным судьей на конкурсе красоты.
Остается выяснить еще кое-что, я говорю о том, чего не видно на снимке, – о спине. Разделена ли твоя спина надвое? Это, дорогая, существеннейший вопрос. Бывают спины плоские, костлявые, асимметричные; другие – с двумя выступающими острыми лопатками, похожими на косящие груди; третьи вообще мясистые, жирные, раскормленные, под которыми и скелета не видно. Все они никуда не годятся. Красивая, идеальная спина – это спина, разделенная надвое глубокой ложбинкой, спина, которая сужается по бокам к пояснице и
