стилю, форме и содержанию. Например, стихотворение, эссе и письмо в редакцию. В другой раз — три сочинения на одну и ту же тему. Поэтому чувствуй себя свободно, выбирай то, что больше всего тебе понравится и покажется самым интересным. — Он улыбнулся. — Ну, ты же учительница. Так принимайся за дело.
Джон взял только что записанное объявление, уселся за стол для верстки и начал сочинять текст. Но при этом неотступно думал о Лили, которая явилась к нему в офис спросить об обещанном оружии. Джон знал, какой ущерб будет нанесен его будущей книге, если он поможет Лили выбраться из этой истории. Но его мучили угрызения совести за братца Донни и за поступок Терри Салливана, такого же журналиста, как и он сам. И еще — этот ее мягкий взор…
И Джон решился:
— Есть иной путь.
Лили подняла удивленные глаза.
— Бороться с Терри без всякого суда, — пояснил Джон. — То есть обратить методы Терри против него самого.
— Но как именно?
— Дискредитировать его. Опубликовать против него обвинения. Возможно, каждое из них в отдельности не произведет особого впечатления, но все вместе они представят довольно неприглядную картину.
— Но я не знаю, в чем его обвинить.
— Я знаю.
— И ты готов поделиться этой информацией?
— Да, мог бы.
— В обмен на что-то?
— В обмен на твою версию случившегося.
Джон тут же пожалел, что сказал это. Легчайшее движение ее плеч, почти незаметно расширившиеся глаза…
— Ты же обещал, что не станешь…
— И не стану, если ты не согласишься.
Лили посмотрела на бумаги на столе. Три сочинения лежали в стороне. Она отодвинула их и встала:
— Вот твои три работы. — Лили надела очки.
Джон тоже поднялся.
— Ничего не будет, пока ты не разрешишь.
Он понимал, что она может увидеть в нем еще одного Терри Салливана. Недоверие ее было очевидно. Он слишком поторопился. Но что сделано, то сделано.
Лили аккуратно обернула шарф вокруг шеи и пошла к двери, по пути остановилась и еще раз окинула взглядом фотографии гагар. Она так и не оглянулась на него.
— Лили.
— Лучше я попытаюсь доказать злой умысел, — сказала она и вышла.
Глава 13
Вторник у Поппи выдался сравнительно тихий. Отчасти благодаря погоде. В холодные, дождливые или снежные дни многие из ее клиентов предпочитали не высовываться из дома. Густой туман в конце сентября с температурой около сорока по Фаренгейту ночью и около пятидесяти днем действовал на них также.
Сократилось и количество звонков журналистов, что ничуть не удивляло: смешно всерьез обвинять в скандале одну Лили. Это понимал каждый горожанин, и Поппи уже ответила на несколько звонков: земляки возмущались такой несправедливостью. Лили Блейк — неуравновешенная?! Ну, уж эта капля переполнила чашу! Пресса сама подорвала доверие к этому делу, глубоко оскорбив чувства тех, кто знал Блейков. Поппи видела, что журналисты тоже все понимают, но профессиональная гордость не позволяет им пойти на попятный.
Правда, репортеры с железобетонными сердцами по-прежнему требовали, чтобы им рассказали о реакции общественности города на последний поворот интриги. Но от главных зачинщиков скандала подобных звонков не поступало. Ближе к вечеру поступили лишь два звонка, имевшие отношение к Лили: от местного библиотекаря Лейлы Хиггинс и почтмейстера Натаниеля Роя. Оба заметили рыжевато-коричневый «форд-универсал» с массачусетскими номерами, припаркованный возле офиса «Лейк ньюс». Они интересовались, чья это машина.
Поппи знала, что понадобилось в городе ее сестре. Потому позвонила Кипу и сказала:
— У тебя гость.
— Откуда ты знаешь?
— Звонили Лейла и Нэт. Спрашивали про незнакомый «форд», чей он. Что она там делала?
— Заехала сказать «привет», — ответил Джон.
— Тебе? Ну-ка придумай что-нибудь поумнее.
— Она помогла мне с работой.
Что ж, по вторникам Кип действительно бывает загружен под завязку. Но при чем тут Лили?..
— С чего бы?
— Она скучала.
— И вообразила, что у тебя в редакции можно повеселиться?
— Спроси ее сама, Поппи.
— Спрошу. — Положив трубку, Поппи попыталась дозвониться до Лили, но сотовый телефон сестры был отключен. Поппи сделала еще несколько попыток. Близился вечер. Туман приподнялся над озером, приоткрыв заходящий за горизонт полукруг солнца. Вскоре к Поппи приехали подруги.
Сигрид Данн умела мастерски ткать на большом станке и печь домашний хлеб. Она привезла теплый свежий оливковый каравай и бутылку «Мерло». Марианна Херси, владелица маленькой книжной лавки в соседнем городке, привезла специальную кастрюлю-термос с горячим coq au vin[2] и бутылочку «Шабли». Хизер Мейлон, мама двоих детей, занималась их воспитанием и выращивала овощи в своем огороде. Она притащила целую миску салата со сладкой кукурузой и пикантной добавкой винограда пино. Кэсси Бэрнс — адвокат, мать и супруга — купила печенье в итальянской пекарне в Конкорде, куда ездила сегодня на заседание суда. Поппи, предложив подругам яблочный сидр и кофе, попросила их накрыть на стол.
Они встречались каждый вторник и называли себя Гостеприимным комитетом Лейк-Генри. Подруги и в самом деле были гостеприимны. Когда в город приезжали новые семьи или что-то случалось у коренных жителей, комитет мгновенно оказывался рядом, предлагая предоставить необходимую помощь. Но поскольку Лейк-Генри был маленьким городком, то и подобные события случались в нем не часто. Поэтому, как правило, Гостеприимный комитет собирался просто для отдыха и общения. Пятеро подружек делились новостями, мыслями и впечатлениями. Порой благодаря вину вечеринки бывали шумными.
В тот вечер они быстро развеселились. Проведя целую неделю в тревоге за сестру, Поппи должна была дать выход эмоциям. Однако даже приятельницам она не могла рассказать о приезде Лили, поэтому с удовольствием слушала их. Они же говорили о Лили с сочувствием и пониманием. Беседа зашла о земляках, строенных совсем иначе, и о причинах такого отношения. Обсудив положение самых бесправных и затюканных, подруги обратились к тем, в чьих руках сосредоточена власть. Закончилось все веселым смехом.
Едва Поппи расслабилась, как зазвонил телефон. Марианна прошла в комнату с пультами и вскоре вернулась.
— Просят шефа полиции. Я сказала, что Вилли Джейка нет. Тогда попросили тебя. Какой-то Гриффин Хьюс, кажется.
