«Если бы только им», – подумала она и направилась к гаражу.
– Я должна ехать одна.
– Но у тебя же нет прав.
– Я умею водить машину. – Она заводила «бьюик» и разворачивалась у дома раз в месяц на протяжении всех шести лет. Иногда она даже выезжала со двора. Да, она умела водить машину. Может быть, не очень хорошо. Но дорога в город была более-менее прямой, и это было нетрудно.
– А если кто-нибудь тебя остановит?
– Кто? Конечно, если кто-то меня увидит, то обязательно позвонит в участок, но шеф в это время будет ужинать дома, а Дэн будет в городе встречать автобус.
– Он сказал тебе об этом?
– Нет. Но я знаю Дэна.
И она была рада, что Дэн будет там. Она понятия не имела, что может сотворить Дарден, когда увидит ее волосы. Дженни шала, что он не станет ее бить. Это было не в его стиле. Скорее, он сыграет на ее слабости, воскресит ее чувство вины и будет раздувать его, пока оно не станет в десять раз больше, чем было, пока оно не придавит ее так, что у нее не останется сил дышать, пока она не будет согласна сделать все что угодно, все что угодно, только чтобы оно отпустило ее хоть немного.
Если это будет так, она может растерять всю свою решимость. Она повернулась, подбежала обратно к Питу и схватила его за плечи.
– Ты же будешь здесь, когда я вернусь, обещай мне, обещай мне, Пит!
Он прижал ладонь к сердцу.
Она могла спрашивать об этом десятки раз и все равно не могла успокоиться, но не потому, что не доверяла Питу, а из-за страха перед Дарденом. Но ей пора было ехать. Не хватало еще опоздать. Поэтому она забралась в «бьюик», повернула ключ и завела древний мотор. Через несколько секунд она уже ехала по дороге в город.
Глава 20
К шести часам еще не должно было стемнеть, но облака, собиравшиеся в течение всего жаркого дня, к вечеру затянули небо настолько, что садящееся солнце утонуло в них. В воздухе сгущался мрачный сумрак.
Дженни вначале услышала звук приближающегося автобуса. Еще до того, как неуклюжая машина вкатилась в город, ей показалось, что она уже чувствует запах машинного масла и грязи. Наконец, фырча и завывая, автобус остановился прямо перед «бьюиком». Дженни смотрела, как открывается дверь.
Несколько секунд ничего не происходило. Дженни смотрела на дверь, смотрела не мигая, пока не ощутила, что ей становится трудно дышать. Все возможные и невозможные причины, которые могли бы помешать Дардену приехать, успели пронестись у нее в голове, она успела помолиться обо всех мыслимых и немыслимых осложнениях, которые могли бы помешать ему выйти из автобуса. Пожалуйста, Господи, пусть он едет куда-нибудь еще. Все равно куда, только бы подальше от нее.
Потом он появился, и ее сердце сжалось. На нем были джинсы и свитер, которые она привезла ему в последний раз, в руке он держал маленький чемоданчик с личными вещами. Он спустился на одну ступеньку, потому на вторую и, наконец, спрыгнул на землю, глядя прямо на нее. Он казался неуверенным и значительно старше своих пятидесяти семи. Она задумалась, не болен ли он, или просто свобода настолько потрясла его.
Ее-то свобода не пугала. Она готова была обнять ее обеими руками. Надо только выдержать этот взгляд.
– Здравствуй, пап. – Она сделала несколько шагов к нему, чмокнула его в щеку и забрала у него чемоданчик. – Как доехал?
Он продолжал глядеть. Дверь за его спиной закрылась, и автобус, скрипя, тронулся. Но он не шевелился. Он словно застыл на месте.
– Где твои волосы? – наконец просипел он.
Она могла сказать, что это несчастный случай на работе – опалила на вспыхнувшей неисправной горелке. Она могла сказать, что ей повезло – она сама осталась жива.
– Я их отрезала.
– Но мне нравятся длинные. Я хочу видеть их длинными. Я хочу чувствовать их длинными. Мэри-Бет, – его голос сорвался почти на визг, – какого черта ты их отрезала?
Она могла сказать, что повредила руку. Она могла сказать, что не могла больше мыть и расчесывать длинные волосы, поэтому ей пришлось их отрезать. Теперь ей уже лучше. Спасибо.
– Я ненавижу, когда они длинные, – сказала она. – Всегда… ненавидела. – Взгляд Дардена был таким пугающим, что ее голос под конец упал до шепота.
– Так-то ты меня встречаешь? Я шесть лет просидел за решеткой, и вот что я получаю за это! Вот что я получаю за то, что ночь за ночью в этой вонючей дыре мечтал о твоих волосах! Как ты могла сделать это, дочка? Я же так любил твои длинные волосы!
«Стыд, Господи, стыд! Спокойно. Он мой отец. Неважно, Он не имеет права заставлять тебя делать то, что ты не хочешь делать. Но он будет заставлять. Ты знаешь об этом, но ты уже не ребенок».
– Папа, но ведь это всего лишь волосы.
– Ты отрезала их прямо перед моим возвращением, хотя знала, что я хочу видеть их длинными! Ты сделала это назло.
– Нет. – Хотя он был прав.
