– Я вспомнил. 'Харпер, Кейн и Ку' исполнилось чуть больше чем полгода. Мы вели переговоры с Арт- центром на побережье в штате Мэн.
– Вентворт, – подсказала Мелисса.
– Точно, – произнес Карл с удовлетворением и посмотрел на Челси. – Нам была нужна работа, и мы не торговались, но они были несговорчивы. Им нужен был камень.
– Гранит, – уточнила Челси и откинулась на спинку кресла. Ее сердце бешено колотилось. – Он в шесть раз прочнее мрамора и тяжелый, как железо. Он не разрушается под воздействием морского воздуха, и именно поэтому они заказали его. Мы договорились, что гранит будет с серо-зеленым оттенком, который вписался бы в окружающий пейзаж. Составляя смету, мы обзвонили десятки фирм, импортный гранит был слишком дорогой, и мы решили, что местный камень вполне подойдет. – Челси перевела дыхание. – Одной из компаний, в которую мы обратились, но впоследствии отказались от ее услуг, была каменоломня в Норвич Нотче, Нью-Гемпшир.
ГЛАВА III
В начале февраля Челси позвонил Майкл Махлер. Самый циничный из братьев, но всегда очень вежливый, он поинтересовался, решила ли она, что будет делать с перстнем.
Конечно же, она решила; то, что было дорого Эбби, было дорого и ей. Из всего набора рубинов мама больше всего любила носить именно перстень. И теперь для Челси это так много значило, что она не задумываясь ответила:
– Перстень принадлежал моей матери. Она хотела, чтобы он остался у меня.
– Значит, ты его не отдашь?
– Я не могу этого сделать.
– Послушай, Челси, – Майкл заговорил в своей обычной манере, – она совершенно не осознавала перед смертью, что делала. Неужели ты допускаешь, что она была в здравом рассудке, когда решила разбить набор, который является семейной реликвией уже столько поколений?
У Челси на этот счет не было никаких сомнений.
– Она оставалась в ясной памяти до самого конца, и поверь, Майкл, мне известно намного больше, чем тебе. Ты приехал только на похороны, а мы с отцом были с ней все ее последние недели.
– И конечно, незаконно повлияли на ее решение.
– Мы заботились о ней, делали все, чтобы облегчить ее последние дни. Она оставалась в здравом рассудке и ясной памяти. Множество людей может подтвердить это.
– Сейчас это не имеет никакого значения, – перебил ее Майкл. – Подумай, подумай хорошенько. Рубины дополняют друг друга. Они должны остаться в одних руках.
Но слова Майкла не произвели на Челси никакого впечатления. Она была спокойна. После смерти Эбби Махлеры стали от нее еще дальше. Ее отношения с ними, и прежде более чем натянутые, теперь совсем прекратились. Правда, иногда она чувствовала неприятный осадок в душе. Семейные корни всегда имели для нее огромное значение. Только в них произошли изменения: как представлялось Челси, теперь они включали Эбби, Кевина и тех, кто бы там ни существовал в прошлом или настоящем, в Норвич Нотче. Махлеры были не в счет.
– Мать никогда не носила рубины вместе, – заметила Челси. – У нее был слишком хороший вкус. Как Элизабет или Анна собираются это делать, откровенно говоря, выше моего понимания.
– Что они будут делать с рубинами – решать им, – в голосе Майкла появились металлические нотки, – но мы все хотим, чтобы набор остался в семье.
– Согласна. Именно поэтому перстень останется у меня. Со временем я смогу передать его своей старшей дочери.
– Но твоя дочь будет такой же Махлер, как и ты.
– Она будет Махлер по закону, как и я, – сказала Челси. – У меня есть все необходимые документы, Майкл. Ни один суд не сможет опротестовать их. Но если тебе захочется, можешь попробовать. Грехем – отличный адвокат, и поверь мне, Майкл, у тебя нет ни единого шанса выиграть дело.
Грехем подтвердил это. Он предполагал, что следующим шагом Махлеров будет попытка предложить ей деньги за перстень.
– Но будь осторожна, они никогда не дадут настоящей цены, – предупредил он, – похоже, это для них дело принципа.
У Челси тоже были свои принципы.
– Пусть предложат хоть в десять раз больше, чем он стоит на самом деле, я буду такой же упрямой, как и они, – поклялась она.
Грехем скрестил руки на груди:
– Здесь мы имеем налицо наглядное свидетельство того, что некоторые черты характера гораздо легче приобретаются, чем передаются по наследству.
– Или свидетельство того, что один из моих родителей или они оба были упрямы от природы, что затем благополучно передалось и мне.
– Вот уж это мне неизвестно.
– Так же, как и мне, Грехем, поэтому я и хотела тебя увидеть.
Если бы вопрос заключался только в законности завещания, то она могла бы просто позвонить ему по телефону.
– Что тебе известно о моем удочерении? Отец ничего не говорит мне, но я уже не маленькая девочка и имею право все знать.
