людей неприлично.
Из-за угла прогулочной походкой появился Мердок. Конечно, куда ему спешить! Увидев меня, он мило улыбнулся.
— Извини, что опоздал. Служба затянулась.
Мердок на самой ранней воскресной службе? Вообразить такое трудно, но для критики у меня нет оснований. Римская католическая церковь пребывает в смятении со времен энциклики об иных. Папа не находит ничего плохого в том, чтобы быть иным, главное — не вести себя как иной. И — да! — стать католиком. И все, никаких проблем. Вот и я решил, что пока Мердок не разыгрывает передо мной ревностного католика, у меня с ним тоже никаких проблем не будет. В большинстве случаев он свои взгляды не навязывает.
Что мне в нем нравится, так это искреннее желание понять иных. Он никогда не довольствуется готовыми ответами и накопил достаточно знаний, чтобы иметь собственное мнение по той или иной ситуации. Вот почему каждое воскресное утро, если только один из нас не страдает от похмелья, мы устраиваем что-то вроде консультации, а классом нередко становится артефакторий.
Перейдя через улицу, мы прошли в здание через боковую дверь и стали спускаться вниз. В нос ударил насыщенный запах курящейся лаванды. Помещения внизу растянулись едва ли не на целый квартал. Люди прохаживались по длинной, ярко освещенной галерее, входили и выходили из магазинчиков, сворачивали в боковые ответвления, освещенные уже не столь ярко, где в стороне от посторонних глаз велись серьезные дела. Запах же шел из расположенной у самого входа лавки травника.
Мы неторопливо зашагали по галерее, поглядывая на разложенные на прилавках товары. Здесь на лотках найти можно все, от по-настоящему ценных вещей до откровенной дешевки. На каждого случайно забредшего туриста приходилась по меньшей мере пара торговцев футболками и один аптекарь. Снадобья и зелья переживали бум покупательского интереса; тут и там предлагались как приворотные средства, так и репелленты, отваживающие нежелательного ухажера. Мне приглянулся эликсир, в пояснении к которому говорилось, что он заставит вашего босса забыть, зачем он заглянул в ваш офис. Портные выполняли срочные заказы по пошиву нарядов к приближающемуся Иванову дню. На вешалках висели уже готовые костюмы. Продавцы камней и украшений перекрикивали друг друга, рекламируя один и тот же товар.
— Как прошло свидание? — спросил я.
Мердок пожал плечами.
— Ничего особенного, мы просто выпили.
— И?..
Он усмехнулся.
— И все. Продолжение либо будет, либо нет.
И ни слова больше. Мердок из тех мужчин, которых в старину называли дамскими угодниками. Дам у него много. Женщины находят его привлекательным, и он этим пользуется. Распространяться об этом аспекте личной жизни он не любит, но, насколько я могу судить, большинство его свиданий проходят в таком же ключе, а большего ему и не надо.
В центре галереи нам попался на глаза лоток с жезлами или, как называют их люди, волшебными палочками. Из ящичка с десятками похожих одна на другую я вытащил сосновую, с рифленой поверхностью, примерно в полтора фута длиной, в четверть дюйма диаметром, скошенную к тупому концу. Потом, чувствуя на себе бдительный взгляд лоточника, шагнул к соседнему прилавку и, перебрав с дюжину образцов, взял другую, старую, покороче, тисовую, с проступающими по всей длине узлами и шишками.
— Ну, какая из них имеет практическую пользу? — спросил я, передавая обе Мердоку.
Он подержал палочки на ладони.
— По-видимому, я должен сказать, что лучше та, которая выглядит лучше, но скрытый смысл вопроса, очевидно, в том, почему она не лучше?
Я улыбнулся.
— Очень хорошо. Ответ — потому что она обработана. В данном случае машинным способом. Но даже если бы это сделали ножом, проку от нее было бы мало. При механической обработке разрушаются природные линии роста дерева, и тем самым прерывается ток энергии. Сами по себе жезлы бессильны. Они, конечно, обладают собственной сущностью, но у них нет воли, чтобы использовать даже этот ограниченный потенциал. Большинство людей используют их как фокальные точки для концентрации энергии и проводники этой энергии.
Я взял тисовую. Удобная, гладкая, приятная на ощупь. Я легонько махнул ею и ощутил отклик на движение руки.
— Этой старушкой пользовались. В процессе использования ей постепенно придали нужную форму. У нее было время приспособить свои токи к изменениям в конфигурации, что невозможно при механической обработке.
Мердок взял палочку и осмотрел ее уже внимательнее. Он даже попытался скопировать мой жест.
— А как же эти шишки? Разве токи не прерываются, когда обламываются боковые ветки?
Я сложил руки на груди и одобрительно кивнул.
— Хороший вопрос. Маленькие ответвления естественным образом нарушают движение энергии в главной ветви. Обламывать их следует вручную, потому что в таком случае они ломаются с наименьшим сопротивлением. Другими словами, обламывая боковые отростки, мы устраняем помехи, и естественная сущность главной ветви возобновляет движение по первоначальному, определенному природой курсу.
Мердок махнул другой палочкой.
— Значит, эта ни на что не годится?
Я пожал плечами.
— Ну, за неимением лучше можно воспользоваться и этой. Лично я предпочитаю делать что-то руками, если, конечно, речь не идет о чем-то особенно деликатном. — Я забрал у него палочку и кинул в ящик. — Можешь купить обе — освоишь китайский обычай. — Продавец бросил в мою сторону недовольный взгляд.
Мердок положил вторую, и мы направились к столу, на котором лежали камни — полудрагоценные, минералы и самые обычные, отшлифованные временем.
— Вот камни совсем другое дело. Здесь без инструментов не обойтись, а с их помощью можно получить любую форму. Сущности в большинстве камней заключено немного, и распределяется она равномерно. Поэтому из них получаются прекрасные проводники, резонаторы, индукторы и конденсаторы.
— Как с электричеством?
— Именно. Единственное различие в том, что электричество ведет себя предсказуемо. Когда к камню прилагается сущность, за ней стоит воля. Отношение камня к сущности тоже предсказуемо, но эффект зависит от намерения пользователя.
Мердок опустил руку в ящик с плоскими каменными кольцами диаметром в грецкий орех. Я взял кольцо, взглянул через него на торговца, маленького взъерошенного гнома, объяснявшего что-то группке покупателей-эльфов, и, чтобы не смущать его, незаметно направил кольцо на толпу.
— Это так называемые саморасточенные камни. Их специально бросают в реки и ручьи. Встречаются достаточно редко, а здесь их целый ящик. Если камень настоящий, он помогает видеть через гламур.
Я положил свой в ящик. Мердок выбрал другой и поднес к глазу. На лице его появилась улыбка.
— Занятная вещица.
Удивленный, я взял у него камень и посмотрел на ближайших покупателей. И верно, у двоих фейри тут же появились спрятанные крылья, а высокий, худощавый тип в накидке с капюшоном предстал в образе отвратительного огра. Скользнув взглядом по проходу, я увидел еще нескольких посетителей, использующих разные уровни гламура. Я рассмеялся, помахал продавцу, а когда он повернулся, бросил ему камень.
— Этот настоящий!
Недоверчиво нахмурившись, гном поймал кольцо одной рукой и поднес к лицу. В следующее мгновение челюсть у бедняги отвисла, и он, благодарно подмигнув нам, опустил камень в карман.
— Берите любой из первого ряда, — предложил гном, указывая на коробки с никчемными безделушками.
