Мы вышли на улицу. Шай и Робин после долгих препирательств устроились на заднем сидении. Мы медленно объехали вокруг квартала и свернули на авеню. Машин было мало, и Мердок без проблем нашел удобное место для стоянки неподалеку от «Флиттербага».
— А теперь слушай меня, парень, — сказал он, поворачиваясь к Робину. — Я хочу слышать тебя. Не молчи, понятно? Если рядом никого нет, рассказывай, кого видишь, но не привлекай к себе внимания. Если кто-то подойдет, постарайся дать нам его описание. Если оно не соответствует описанию Шая, попытайся отделаться от него побыстрее.
— А что делать мне? — спросил Шай.
— Ничего. Останешься здесь. Будешь слушать голоса. Ты же сказал, что запомнил его голос.
На лице Шая отразился такой ужас, что мне пришлось отвернуться, пряча улыбку.
— Нет! Невозможно! Я же ваш главный свидетель!
— Если ты можешь его опознать, то и он может опознать тебя, и если увидит тебя раньше, то сразу же уйдет. Все, хватит.
Шай сложил руки на груди и с обиженным видом забился в угол.
Робин выбрался из салона и направился к бару в сопровождении Стинкворта и Танси. У входа он замедлил шаг, как будто заколебался — похоже, парень был не настолько самоуверен, как хотел казаться.
— Слышите меня? — Голос звучал немного приглушенно, но вполне разборчиво. Мердок подал короткий сигнал гудком, и Робин кивнул и вошел в бар. Тишина сменилась вдруг громкой музыкой. Только бы не остановился где-нибудь возле динамиков, подумал я. Словно в ответ на мое пожелание, музыка отступила на задний фон.
— Привет, что тут у вас?
— Я тебя знаю? — спросил кто-то, вероятно, бармен.
— Это Бем, тот еще придурок, — прокомментировал с заднего сидения Шай.
— Что будешь? Покрепче?
— Нет, налей мне родниковой воды.
— На родниковой воде не заработаешь, — резонно заметил Бем.
— Так плесни в нее водки.
— Эй, мне на выпивку фондов не выделяли, — пробормотал Мердок.
— Решим эту проблему позже, ладно? — проворчал я. Мердок иногда отвлекается по пустякам.
Некоторое время мы сидели молча, вслушиваясь в тревожную тишину, прерываемую время от времени доносящимся из бара глуховатым шумом. Каждый раз, когда Шай на заднем сидении совершал малейшее движение, бусинки у него на тунике начинали позвякивать. Машины устало кружили по авеню, словно придавленные вечерней духотой. Ночной люд, похоже, осознал наконец, что где-то рядом может орудовать маньяк, и что сегодня его день.
— Эй, красавчик, в тебе сколько? Шесть и два? Или три? — спросил вдруг Робин.
— Сколько? — прозвучал грубый голос.
— Я же сказал, шесть и два или…
— Я не то имел в виду.
— Знаю. Вы, тролли, такие нетерпеливые. Откуда у тебя этот шрам? Врезался головой в мост?
Мердок усмехнулся.
— Чертовы фейри. Слишком много о себе воображаете, — проворчал тролль и рассмеялся. — Но ты- то свое получишь, а?
Затянувшееся молчание прерывали только статические разряды.
— Узнаешь голос? — спросил я.
Сзади звякнули бусинки.
— Нет, это не он. Тот точно не был троллем.
Тролль выругался.
— Черт, от него воняло, как от куска рокфора, — прошептал Робин.
— Наверно, руки давно не мыл, — заметил я, зная, что Робин меня не слышит.
Время тянулось медленно, час за часом. Робин имел успех, а вот потенциальные клиенты оригинальностью подхода не отличались. Я уже забыл, каким томительным может быть ожидание. Единственным положительным моментом были язвительные комментарии Робина, умело отделывавшегося от нежелательных типов и успевавшего давать нам их краткие, но выразительные описания. Чаще всего к нему обращались люди, а из прочих был лишь один эльф, движимый желанием положить конец межплеменной вражде.
— Скучновато, — заметил Шай.
— Ты же вроде бы волновался по другому поводу.
— Я и сейчас волнуюсь. Просто не думал, что ожидание опасности может быть настолько утомительным.
— Я вот подумал… Может быть, ты потому так хорошо запомнил его голос, что он с тобой разговаривал.
— Нет, — ответил Шай после долгой паузы. — Я бы запомнил. Но он обращался только к Гамелину, а я просто оказался неподалеку.
Что-то в тоне его голоса заставило меня обернуться. Шай с тоской смотрел в окно.
— Я бы запомнил, — повторил он едва слышно.
— Эй, посмотри-ка сюда. — Мердок дернул меня за рукав.
По тротуару во всем блеске великолепия шествовала фейри с развернутыми за спиной наподобие серебристых вееров тонкими крыльями. Традиционное для низших классов зеленое платье совершенно не вязалось с той силой, который явно обладала эта женщина. Пряди роскошных медно-рыжих волос пританцовывали, как живые, а дополнял и усиливал иллюзию рой вьющихся над головой флитов. Всем известно, как обожают флиты блестящих, ярких и откровенно вульгарных фейри.
— И куда так вырядилась, — фыркнул на заднем сидении Шай.
Перед входом в «Флиттербаг» фейри остановилась, а когда повернулась, ее лицо оказалось в свете уличного фонаря. Я скрипнул зубами от злости и толкнул дверцу. Кива.
— Что, черт возьми, она здесь делает?
Не обращая внимания на пронзительный вой клаксонов и проклятия водителей, я перебежал через улицу. Появление Кивы уже возымело эффект. Если она кого и напоминала, то только агента Гильдии или по крайней мере кого-то, кто мог причинить серьезные неприятности. Завсегдатаи спешно покидали бар. Я пробился в дверь и едва не был сметен шквалом ревущей музыки и волной всевозможных сущностей, окрашенных сексом, злобой, отчаянием и удивлением. Еще несколько посетителей устремились к выходу. Оглядевшись, я увидел Киву у дальней стены и, подойдя, схватил ее за руку. Она повернулась, вырвала руку и полоснула меня обжигающим ненавистью взглядом. Мое защитное поле активировалось так быстро, что боль ударила в лоб тупой рукоятью ножа. В воздухе с треском рассыпались искры. Оказавшиеся рядом в страхе попятились.
— Прекрати, — предупредил я.
Она узнала меня, и свет в ее глазах померк, но огоньки злости еще горели.
— Не трогай меня.
В конце бара я заметил Робина в окружении сомнительных типов, явно встревоженных происходящим. За спиной у Кивы появился Стинкворт. Судя по положению руки у талии, он уже был готов пустить в ход кинжал, который носил иногда, прикрывая гламуром.
— Что ты здесь делаешь?
— Работаю. А тебе лучше убраться, пока все не испортил.
— Или что? Я сорвал тайную операцию? И это твое прикрытие? С таким же успехом могла бы заявиться с сиреной на голове.
— Если не уберешься, я подам официальный рапорт. Ты мешаешь мне исполнять служебные обязанности.
Я наклонился к ней, чтобы никто не слышал.
— Это ты мешаешь. Я здесь работаю.
