наступит только перед рассветом, но тогда для отдыха времени уже почти не останется. Город не спит, но видит сны. В этих снах — сожаления и обещания.
В этом мы с ним похожи. После того несчастного случая на атомной электростанции я пребываю в подвешенном состоянии — между будущими надеждами и прошлой славой, — а хуже неизвестности и неопределенности ничего и быть не может. Если ко мне не вернутся прежние способности, кем я стану? Слова Бриаллен снова и снова звучали в ушах. Каково это, быть телом без таланта? Я понимаю, что она имела в виду другое, но это же не ответ на вопрос.
Долго, слишком долго я корил себя за самоуверенность, заносчивость и высокомерие. За неспособность ценить то, что имел. За то, что смотрел свысока на тех, кто не мог со мной тягаться. Пришло время покончить с самобичеванием. Пришло время вернуться на Тропу, а сделать это можно только через действие. В противном случае все мое существование сведется к ожиданию пособия по инвалидности да чашке кофе на крыше среди ночи.
С первыми проблесками зари я уже сидел перед компьютером, занося в его память все, что случилось за последние сорок восемь часов. Запись получилась длинная. Самое трудное для следователя — стать частью собственного дела. И Бриаллен, и Мердок — хотя и видели ситуацию с разных точек — советовали одно и то же: не принимай дело как личное. Они, конечно, правы, но оставаться в стороне слишком трудно.
Перво-наперво я отказался от употребления клички Вторничный Убийца. Отчасти из-за нее я настроился на определенный шаблон и оказался неподготовленным к тому, что случилось. А ведь нужно помнить, что бритва Оккама есть процесс, но не решение. Сосредоточившись на очевидном, недельном цикле, я даже не попытался расширить зону поиска, хотя одного лишь взгляда на самый обычный календарь было бы достаточно, чтобы вспомнить о фазах луны.
Я слишком берег себя, слишком боялся перенапрячься, чтобы исследовать иные возможности. После реплики Мердока в машине, вся эта история со ска предстала в несколько ином свете. Что, если Танси при ее ограниченном словарном запасе просто употребила единственное подходящее по смыслу слово для характеристики непонятной сущности? Или она случайно попала в точку? Не слишком ли поспешно и без достаточных на то оснований ухватился я за информацию из файлов Гиллена? Госпиталь Авалон единственное лечебное заведение для иных на всем северо-востоке, не считая Нью-Йорка. Было бы удивительно, если бы его база данных не содержала информации о нескольких довольно необычных случаях. Да и связал эти случаи не я сам, а компьютер. Поисковые системы славятся тем, что устанавливают связи между несопоставимым — просто потому, что разработчики программ думают не совсем так, как обычный пользователь. Удивительно, что я еще не наткнулся на какую-нибудь порнографию, которая обычно выскакивает всегда, независимо от того, что вы ищете.
Я открыл материалы по Шаю. Насколько можно судить по имеющимся данным, родителями его были люди. Единственными выходцами из Волшебной страны, появившимися после Смещения, были иные — друиды, фейри, эльфы и гномы, — но никак не обычные люди с так называемыми фантастическими способностями. Из многочисленных источников следовало, что люди определенно присутствовали в Фейри, но, похоже, никто из них не прошел в объединившийся мир после внезапного и необъяснимого слияния разделенных его половинок. Втиснуть же Шая в профиль убийцы без четко установленной связи с Волшебной страной было невозможно.
Все упиралось в сущность. Как и энергией, манипулировать сущностью можно по-разному. В частности поэтому племена иных столь разнообразны. Друиды способны соединять собственную сущность с сущностью тех, с кем работают. Результаты это дает хорошие, но и сил отнимает немало. А вот фейри идти на жертвы ни к чему. Они запросто забирают чужую сущность, не тратя при этом свою. Вот почему фейри столь могущественны. Но за все нужно платить, и их плата — невысокий уровень практических умений. Другие — к примеру, эльфы — умеют управлять сущностью только посредством заклинаний. Контролировать чужую сущность напрямую они не способны, а своей пользуются только в крайних случаях. Что касается людей, то они могут активировать сущность исключительно с помощью иных. Сам по себе Шай никогда бы ничего не сделал.
Я вздрогнул от громкого сигнала автоответчика, извещавшего, что его память заполнена до отказа, и протянул руку, чтобы включить звук.
— …идиот, — раздраженно сказал Мердок перед тем, как положить трубку.
Сообщений набралось много. В первом детектив сообщал, что посылает последние материалы по делу. Четыре следующих тоже поступили от Мердока — все с требованием позвонить. Последнее пришло только что. Полностью оно звучало так: «Позвони. Ты отключил сотовый, идиот».
Я набрал номер, и он сразу же взял трубку.
— Расследованием занялась Гильдия. — Старина Мердок в своем стиле — работа прежде всего. Я чувствовал себя выжатым лимоном. — Папаша последней жертвы поднял шум. Я говорил, что он большая шишка в Нью-Йорке. У Макдуина и выбора-то не было.
— Уж больно просто получается. Макдуин что-то знает. По-моему, он с самого начала старался не дать делу хода.
— Так или иначе, оно теперь у него. Собери свои записки и отправь мне электронной почтой. У меня приказ — передать все материалы в Гильдию сегодня до конца рабочего дня.
Судя по тону, он думал уже о чем-то другом.
— Вот, значит, как? И ты все отдаешь?
Мердок сухо усмехнулся.
— А у тебя что, только сегодня глаза открылись? Добро пожаловать в управление полиции Бостона. Как только Гильдия доказала, что преступление подпадает под ее юрисдикцию, нам осталось лишь поднять руки и отойти в сторонку. Ты ведь и сам в подобной ситуации церемониться бы не стал.
Он был прав. Таковы правила игры, и не нам их менять. Если в дело замешаны иные, расследование ведет Гильдия. Я неоднократно выражал недовольство тем, что мы беремся только за случаи, сулящие политическую выгоду, и вот теперь получил еще одно подтверждение собственной правоты.
— Приходи на обед в воскресенье, — добавил, не услышав ответа, Мердок.
— Подумаю. — Только вот захочет ли комиссар видеть меня за своим обеденным столом? Вряд ли. Я вернул на место телефон и уставился в окно. С наступлением дня город вернулся в обычное состояние: по эстакадам устремились потоки автомобилей, взлетали и садились самолеты, улицы заполнились сонными пешеходами. Гильдия забрала дело себе, и мир не остановился, жизнь шла своим чередом. Я даже удивился.
Случись нечто подобное раньше, я наверняка воспользовался бы удобным случаем, чтобы смахнуть что-нибудь со стола или швырнуть в стену пару книг. Но теперь у меня не было служанки, которая подобрала бы осколки и расставила по местам разбросанные тома. Я ограничился тем, что вцепился в край стола и посчитал до десяти. Не совсем то, но зато и прибираться не надо.
Если отец последней жертвы смог потянуть за нужные ниточки, на Макдуина скорее всего оказали давление и заставили взяться за дело официально. В это я мог поверить. Поверить в то, что справедливость будет восстановлена и в отношении других жертв, в то, что правосудие восторжествует, было куда труднее. Те другие никому не нужны, кроме самих себя и, может быть, узкого круга друзей. Макдуину нужно всего лишь найти убийцу последнего фейри или просто кого-то, на кого можно списать хотя бы это преступление. Гильдия бросит на расследование все свои силы, а на остальное просто махнет рукой. Обитатели Вейрда ее не интересуют. Как не интересует и все то, что попытается похоронить Макдуин, подбросив общественности подставного убийцу.
Я проверил почту и отметил еще не отправленные Мердоку файлы. Помогать Макдуину у меня не было ни малейшего желания, но и подводить Мердока не хотелось. Для следователя нет ничего хуже, чем оставлять дело незавершенным. Я перебросил последние файлы в «Исходящие» и отослал их Мердоку — не огорчать же напарника.
Не зная, чем себя занять, я поболтался по квартире. Оставалось только надеяться, что Мердоку поручат новое дело. Странное это чувство — уповать на чье-то несчастье, чтобы получить работу. Разочарование и неудовлетворенность — вот что остается, когда не остается ничего. Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей, я прибрался в ванной и взялся за кухню. Выбросил из холодильника почти пустой пакет с китайским завтраком. Больше там ничего не было. Кроме коробки со светляками. Отогреть
