— У нас были непростые отношения. Робин думал, что я ухожу от него.
— А ты…
— Нет! — почти крикнул он. — Робин думал так, потому что… потому что со мной что-то не так. У меня случаются… затмения. Он думает… думал… что я ему вру, скрываю что-то.
— Ты показывался врачу?
Он покачал головой.
— У меня нет страховки, Коннор. Все началось в конце прошлого года, и с тех пор становится только хуже. Надеюсь, когда-нибудь станет лучше. Ничего другого мне не остается.
Вот уж кому не позавидуешь. О моем-то здоровье заботилась Гильдия. В противном случае я тоже не смог бы позволить себе оплатить страховку.
— Извини. Несладко тебе пришлось. Столько всего свалилось.
Он пожал плечами.
— Жизнь и не такое с людьми делает.
Подбежав поближе, Коркан бросил мяч в нашу сторону. Потом остановился и с любопытством уставился на меня.
— Это новый друг?
Шай немного помедлил с ответом.
— Поздоровайся с Коннором, Корки.
Коркан, переваливаясь, подбежал ко мне и протянул потную руку. Подавив желание отпрянуть, я заставил себя прикоснуться к нему и при этом глубоко вздохнул. Ничего. Чертов нос не улавливал ничего.
— Привет, Коннор. Поведешь нас в крепость? — Говорил он так, словно язык не помещался во рту.
— Нет, Корки, — ответил за меня Шай. — Я же говорил, мы пойдем туда послезавтра. Через два дня. А теперь сходи за мячом.
Коркан кивнул и потрусил прочь, как большой лысый ретривер.
— Хотим посмотреть фейерверк на острове, — объяснил Шай.
— Ты давно его знаешь?
— С прошлого лета. Вообще-то людей он побаивается, но я ему нравлюсь. Врач говорит, наверно потому что я мужчина, а похож на женщину. В каком-то смысле он переносит на меня свое состояние.
— Он очень похож на того парня, портрет которого составили в полиции по твоему описанию.
Шай изумленно взглянул на меня и, прежде чем ответить, посмотрел вслед Коркану.
— Нет. Не похож. Приглядитесь к тем детишкам. — Он кивнул в сторону танцующей в хороводе группы. Все они имели некие общие признаки, выдававшие синдром Дауна.
— Ты это к чему?
— А теперь, не оборачиваясь, назовите их возраст и скажите, чем они отличаются друг от друга.
Я молчал.
— Позвольте помочь, — заговорил Шай. — Синдром Дауна у троих, хотя вам кажется, что они все этим страдают. У двоих генетическая физическая ретардация. Возраст — около пятнадцати. Один из двоих, тот, что с баками, на самом деле женщина. А теперь, Коннор, пока я не отвернул вам голову, скажите, какие у вас вопросы к Коркану?
Шай все-таки молодец. За мной преимущество в полтора фута роста и пятьдесят фунтов веса, но мальчишка все же пытается угрожать. Впрочем, веселого тут мало.
— Слушай, парень, если ты до сих пор не за решеткой, то лишь потому, что я еще не позвонил Мердоку. Так что поубавь прыть. И расскажи о пентаграммах. Все, что знаешь.
Он пропыхтел что-то, посмотрел на меня настороженно и опустился на скамейку.
— А что о пентаграммах рассказывать? Они же для медитации. Рисовал я их постепенно, одну за другой. Первую примерно месяц назад. — Лицо его вдруг как будто накрыла мертвенно-бледная тень. — Господи, Коннор! Это совсем не то, что вы думаете!
— А что я думаю?
— Корки и мухи не обидит. Я просто показал ему, как можно успокоиться, когда расстроен. У меня же нет никаких особенных способностей — я даже ароматерапией с Робином заняться не мог. К тому же Корки все время либо здесь, либо дома. И по ночам он не выходит, потому что боится темноты.
— Ты мог активировать что-то. У детей от смешанных союзов часто встречаются самые разнообразные мутации. Может быть, твои пентаграммы вовсе и не успокаивают его, а как раз наоборот…
В его глазах блеснули слезы.
— Нет. Не может быть. Ради бога, Коннор, скажите, что Робин погиб не из-за меня!
Что тут поделаешь. Я положил руку ему на плечо.
— Не стану обманывать, парень. Я не знаю.
— Что случилось, Шай-шай? — спросил Корки, появляясь вдруг перед нами.
Шай смахнул слезы, вытер ладонью лицо.
— Ничего, Корки, ничего. Просто соринка в глаз попала.
Сын Деалле схватил его за руку.
— Пойдем в крепость. Там хорошо. И глаза болеть не будут.
— В четверг. — Шай заставил себя улыбнуться. — Мы пойдем туда в четверг. Хорошо, Корк?
Коркан надул губы. Как ребенок.
— Хорошо.
Он стащил друга со скамейки и потянул за собой. Я тоже поднялся. В какой-то момент Шай обернулся и растерянно посмотрел на меня.
Дойдя до Девятой улицы, я поймал такси и попросил подбросить до Мемориального госпиталя Авалон. Деньги в кармане обычно расхолаживают и делают человека ленивым. Мне нужно было увидеть Гиллена Йора. Если кто и знает о влиянии смешанной сущности на заклинания, так это он. А вот с Шаем, пожалуй, придется согласиться. Простая медитация вряд ли могла привести к столь трагическим последствиям.
За окном мелькали дома и люди, но я ничего не видел. Бар, конечно, сообщит Мердоку о моем посещении института и встрече с подозреваемым. Детектив пожелает узнать, что к чему, и скорее всего упрячет Шая за решетку. Оснований у него вполне достаточно. Я на его месте так бы и сделал.
Шай… Его связь с происходящим оставалась неясной, но не замечать ее мог только слепой. Парень брался за то, что находилось за пределами его возможностей. Возможно, он и сам не вполне отдает себе отчет, что делает. Не исключено, что во время одного из своих «затмений» он совершил нечто, положившее начало целой цепи нежелательных событий. Но веских улик против него у меня не было. Жалкая комнатушка, которую он делил с Робином, не сохранила никаких следов магических ритуалов. По его собственному признанию, ему не удавались даже простейшие трюки.
Я ощутил легкое прикосновение ко лбу, как будто кто-то приложил к переносице холодный палец. Будь кто-то рядом, он не заметил бы ни малейшей реакции с моей стороны. Я получил послание, настоящее мысленное сообщение, имитировать которое не в состоянии никакой светляк. Осуществить такой контакт мог только один человек. Такси выскочило на Бродвей-бридж, когда в голове зазвучал ясный голос Бриаллен.
И все. Ощущение прохлады исчезло. Мысленная связь — самый удобный и надежный способ общения, но для достижения наилучшего эффекта нужно, чтобы сообщения были как можно короче и проще. Я постучал по пластиковой перегородке и попросил водителя изменить маршрут. Выйдя из машины на Луисберг-сквер, я щедро рассчитался с таксистом, компенсировав потерю из-за отмены более выгодной поездки до госпиталя.
Стучать я не стал. Дом казался пустым. Я остановился у лестницы, не зная, куда идти, и кожей ощущая заполнившее воздух напряжение. Бриаллен позвала меня, когда я уже сделал первый шаг.
Я облегченно вздохнул и, миновав кухню, вышел во двор через заднюю дверь. Бриаллен сидела у фонтана в черном бесформенном одеянии, назвать которое платьем можно было лишь с большой натяжкой. Услышав шаги, она подняла голову, улыбнулась и поманила меня рукой.
