отдельных «громких дел») крайне слабой, несмотря на все усилия ее руководства, антимонопольной службы.
В составе Министерства антимонопольной политики следует создать Федеральную инспекцию цен, которая будет вести мониторинг цен наиболее значимых товаров и услуг.
При их резком росте государство должно иметь право временно снижать их, расследовать причины роста и при необоснованном завышении цен снижать их уже окончательно, возбуждая при этом расследование о злоупотреблении монопольным положением. Этот механизм (действующий, например, в Германии) нужен потому, что антимонопольное расследование может идти годами, в течение которых монополии будут завышать цены, нанося ущерб потребителям (в том числе населению), подрывая честную конкуренцию и разрушая основы рыночных отношений.
Энергетическая доктрина России
Для понимания ближайших перспектив человечества и России как его неотъемлемой части исключительно важно понимать, что переживаемое нами с весны 1999 года беспрецедентно длительное удорожание энергоносителей носит, с одной стороны, фундаментальный, а не конъюнктурный характер, а с другой — не будет продолжаться бесконечно.
Помимо текущих конъюнктурных колебаний, высокая цена энергоносителей отражает их общую нехватку, с которой человечество может столкнуться в ближайшие 10–15 лет при сохранении современных темпов развития на современном технологическом базисе.
Угроза нехватки энергоносителей отнюдь не является абсолютной даже в настоящее время, на существующем технологическом уровне. Так, как минимум США и Канада могут в любой момент начать разработку битуминозных песков канадской провинции Альберта, более чем рентабельную уже при цене нефти 30 долл. за баррель, что при желании позволит достаточно приблизить мировую цену нефти к этому уровню.
Однако США и Канада не используют эту возможность в сколь-нибудь заметной степени, а мир в целом, несмотря на прилагаемые в последнее время усилия, не использует в должных объемах и иные возможности вроде альтернативных способов получения энергии, в первую очередь биологические виды топлива.
Причина проста: с одной стороны, дорогая нефть приносит сверхприбыли глобальным нефтегазовым корпорациям, в первую очередь американским, и влиятельным арабским странам, что заинтересовывает их в сдерживании развития и распространения альтернативных технологий, в том числе при помощи механизмов защиты интеллектуальной собственности, давно выродившихся в механизмы защиты злоупотреблений монопольным положениям.
С другой стороны, дорогая нефть сдерживает стратегических конкурентов США — Евросоюз, Японию и, главное, Китай (причем в этом сдерживании США опираются на интересы всех значимых экспортеров нефти мира, в том числе и враждебных им самим). В отличие от Евросоюза, Японии и Китая, США не только имеют собственные значительные месторождения нефти, находящиеся в состоянии своего рода стратегического резерва, но, главное, являются эмитентом мировой резервной валюты, обслуживающей в том числе мировой рынок энергоносителей.
В настоящее время дороговизна энергоносителей является едва ли не единственным инструментом сдерживания американским государством и американскими глобальными монополиями своего главного и единственного стратегического конкурента — Китая.
Развитие ближневосточного кризиса и его распространение на Средний Восток наряду с достижением других целей служит, как представляется, решению и этой задачи.
С весны 2006 года на повестке дня мировой политики стоит нанесение США однодневного ракетно- бомбового удара по Ирану, отбрасывающего его атомную программу (воспринимаемую как программу создания атомной бомбы) на 5–7 лет назад, временно разрушающего всю управленческую инфраструктуру страны и уничтожающего базы его военно-морского флота и ряд объектов в районе Ормузского пролива.
Помимо вполне очевидных внутри- и внешнеполитических дивидендов для руководств обеих стран, этот удар приведет к новому удорожанию нефти — ориентировочно до 100 долл. за баррель брент-смеси. Разумеется, блокада Ормузского пролива при наличии специально созданного для ее недопущения 6-го флота США может быть лишь кратковременной и потому чисто символической; разумеется, мировая финансовая система не разрушится, хотя и испытает определенные потрясения. Однако влияние этого удорожания на мир будет весьма болезненным.
Прежде всего, начнется болезненная стагнация Евросоюза и Японии, сопровождающаяся свертыванием социальных гарантий, сокращением производства и (в первую очередь в развитых странах Евросоюза) обострением этно-конфессиональных конфликтов.
Развитие Китая затормозится, однако он не будет деста— билизован из-за своевременного (еще в 2005 году) переноса акцентов государственной политики со стимулирования частной инициативы на поддержание социальной справедливости и на снижение дифференциации доходов, что позитивно скажется на устойчивости китайского общества.
Не стоит забывать и о дисциплинированности китайцев, и об их закрепленной последним десятилетием привычке к жесточайшему дефициту всех природных ресурсов, в том числе энергии и воды.
Кроме того, последние годы Китай успешно реализует глобальную стратегию по установлению контроля за самыми разными источниками энергоносителей, которая уже принесла свои плоды. В частности, в Африке китайские компании за счет отказа от эксплуатации территорий в пользу их комплексного развития потеснили монополии развитых стран в их собственных «вотчинах», включая Нигерию, а Ангола стала крупнейшим поставщиком нефти в Китай, опередив в 2006 году Саудовскую Аравию.
В силу изложенного удорожание нефти, хотя и создаст проблемы для китайской экономики, не приведет к ее краху. Главный результат будет относительно неожиданным — изменение принципов организации мировых рынков энергоносителей и форсированное завершение наметившегося в последние годы перехода от их либерального устройства к сегментации, при которой контролирующие предложение энергоносителей корпорации будут продавать их прежде всего «своим» потребителям, осуществляя поставки на открытый, либерализованный рынок «по остаточному принципу».
Традиционно такая сегментация является базовым подходом американских стратегических планировщиков, а в 2000–2002 годах она легла в основу и китайской глобальной политики. Новый виток удорожания энергоносителей может стать катализатором распространения этого подхода со сфер оценок и аналитики на практическое устройство конкретных глобальных рынков. Определяющее влияние на конкретный характер сегментации энергетических рынков будет иметь стратегический выбор Казахстана — подлинного «хартленда» Евразийского континента, который ему придется делать между потребителями Запада и Китая, с одной стороны, и транспортировкой энергоносителей по территории России и в обход ее — с другой.
Удорожание нефти сделает более доступным сжиженный природный газ (СПГ) и подстегнет расширение его рынка. Способствуя «отвязыванию» рынка газа от капиталоемких магистральных газопроводов, распространение СПГ подтолкнет не только либерализацию существующих региональных рынков газа (в первую очередь европейского), но и постепенную интеграцию их в единый глобальный рынок газа, где долгосрочные поставки по газопроводам будут сначала дополняться, а затем и ограничиваться поставками СПГ.
Однако эта либерализация и формирование глобального рынка парадоксальным образом не разрушит общую картину сегментации глобальных рынков энергоносителей, но лишь встроится в нее. Последствия снятия технологических ограничений для свободной продажи газа будут во многом нейтрализованы возникновением глобальных политических барьеров, и СПГ будет продаваться в первую очередь стратегически дружественным потребителям точно так же, как и нефть, и нефтепродукты.
