одном покрытом свежей травой холме. Честное сло…
— И что еще?
— Что еще? — Я задумался. — Ага! Нужно смотаться на Гласе Филд, 27. Там к некоему Келькельжану должен прийти некто с оставшейся частью суммы за работу. Этот тот самый, с пращой. В девять. — Я взглянул на часы. — Через полчаса.
— Я этим займусь. — Саркисян снял телефонную трубку и отдал соответствующие распоряжения. — Теперь остальное, — потребовал он, закончив разговор.
— Все. — Я пожал плечами. — Если и есть что-то еще, то я об этом не знаю. О! У меня в машине образцы травы и снимки следов шин. Может, в твоей лаборатории сумеют что-то с ними сделать?
Саркисян кивнул и снова взялся за телефон. Ник допил свой виски и налил во все три бокала. Дуг положил трубку и посмотрел на Ника.
— Веришь ему? — Он показал головой на меня.
— Не очень, но мне не на чем его поймать.
— Мне тоже. Наверняка он что-то скрывает. Подумаем…
Оба погрузились в размышления. Я бросил во все бокалы по нескольку кубиков льда и откинулся на спинку кресла. Атмосфера умственной работы подействовала и на меня, все то, что я рассказывал несколько минут назад, промелькнуло у меня перед глазами, словно детективный фильм. Я снова почувствовал, что близок к какой-то идее.
— У меня нет никаких идей, — словно подслушав мои мысли, сообщил Ник.
Я открыл глаза. Ник и Дуглас смотрели друг на друга, а потом одновременно повернулись ко мне.
— Можешь закрыть дело о покушениях на Гайлорда, — спокойно сказал Саркисян. — Но только потому, что на этот раз, похоже, ты ни о чем не умолчал. Если бы я тебя поймал на какой-нибудь лжи или попытке что-то скрыть… — Он покачал головой, предупреждая меня о последствиях подобного шага.
— Ах ты… — медленно проговорил я. — Выкладывай.
— У меня были отличные рекомендации твоего Гайлорда, — поморщился Ник. — Детская работа, я бы и сам справился… В общем, так… Я нашел парня, который слышал часть разговора некоего Зауэра с Паунси. Это было одиннадцатого мая. Я не успел поговорить с этим Зауэром, так как на следующий день после того звонка — видимо, он уже нанял Манктелоу, или только связался с непосредственным заказчиком — его не было в живых. Его дружки не слишком по этому поводу расстроились, Зауэр у них был не на лучшем счету… Они подозревали, что он одновременно работает на кого-то другого. И были правы. Он замолчал и показал на Дуга. Саркисян вздохнул.
— Я нашел компы, в которых копались, — очень тихо сказал он, многозначительно глядя мне в глаза.
— Ну что ж, поздравляю, — сердито сказал я. — Тебе удалось поставить меня в совершенно идиотское положение. Я ушел от тебя, убежденный в собственной глупости, как ни в чем другом на свете.
— Это тебе не повредит, — ответил он так же тихо. — Короче говоря, Манктелоу нанял лодку и поплыл на ней на Голубиный остров. Лодка вернулась без пассажира, а потом кто-то занялся компом и ликвидировал перевозчика. В ту же ночь кто-то другой нанял другую лодку…
Я почувствовал холод внизу живота и побежавшие по спине мурашки. С безразличным видом я потянулся к сигаретам.
— Некий пожилой господин, — продолжал Дуг. — Он приплыл на остров за час до Манктелоу и вернулся к лодке примерно через полчаса после высадки киллера.
— Откуда ты знаешь? — заинтересовался я. — Ведь тот, кто перевозил Манктелоу, мертв?
— Технические данные — скорость лодки, время выхода и возвращения… И еще кое-что… У пожилого господина, по крайней мере так утверждает владелец лодки, было желание избавиться от свидетеля, но парень часто занимается нелегальным бизнесом, и его страховал помощник. Пожилой господин не воспользовался пушкой, которую вез с собой в длинном плоском футляре, и — хотя, может быть, это несущественно — очень спешил. Бросил деньги, едва дождался, пока их пересчитают, и рванул прочь как на гонках.
— А машина?
— Не заметили. Темная, с плавными очертаниями. Теперь так… Лодку для Манктелоу наняли те же люди, на которых, вероятнее всего, работал Зауэр. Я немного потрудился над ними и должен признать, что тебе причитается награда, благодаря твоему делу выплыло на поверхность мое.
— Награду я получаю здесь уже два часа. Большое спасибо, — вставил я фразу, насыщенную иронией, словно арбуз водой.
— В качестве награды ты сможешь уже завтра вечером сказать своему клиенту, что его враги под прочным замком. Получишь гонорар и сядешь писать свою повесть. Только напоминаю об условиях…
— Помню! — раздраженно прошипел я. — Ты не сказал, кто враг Гайлорда.
— Новенькая, свеженькая, отлично подготовленная к работе семейка в старом добром стиле. Ребята вполне современные и готовы к большим делам, а Гайлорд, уйдя с рынка и одновременно сохранив на нем сильные позиции, стоит у них поперек горла и ограничивает им свободу действий. Кроме того, статистика радует нас постоянно снижающимся числом преступлений. Это не заслуга полиции, крупные фирмы действительно уходят, но в ситуации, когда больших акул все меньше, остальным все тяжелее добывать деньги — на них нацелено острие карающего меча правосудия, да и пресловутый общественный климат не слишком им благоприятствует. Почти наверняка в этом и заключаются причины их ненависти к Гайлорду.
— Не вижу пробелов в твоих рассуждениях, — согласился я. — И завтра мы их ликвидируем, так?
— А ты-то там зачем? — удивился он.
— Чтобы иметь возможность со спокойной совестью получить гонорар и сесть за клавиатуру, — я поднял палец, обращая внимание на завершение фразы: — Помня об одном условии.
Саркисян открыл рот, но тут раздался дверной звонок. Дуг открыл дверь и крикнул:
— Оуэн! Спустись и отдай свое сено.
Я спустился вниз вместе с молчаливым пареньком, который, не говоря ни слова, взял у меня пакет с травой и, не попрощавшись, ушел. Когда я вернулся наверх, Феба лежала на диване рядом с Ником и, вытянув передние лапы, позволяла чесать себя под мышками.
— Останешься у меня? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Саркисян.
— Если можно — да. И мне нужно продиктовать, что надо сделать в моем новом доме.
Дуг ткнул большим пальцем в сторону двери кабинета. Я сел за клавиатуру и связался с компом Гайлорда. Потом добрых полчаса диктовал в микрофон названия оборудования и мебели, размеры одежды и заглавия книг.. Занятие было идиотское, заранее обреченное на неудачу, поскольку не имело конца. Когда я дошел до игрушек Фила и понял, что могу перечислить лишь несколько десятков, я прервал диктовку и закурил, глядя на клавиатуру. У меня возникла некая идея. Бросив взгляд на запертую дверь, я начал стучать по клавишам:
5.05 — покушение на Гайлорда.
12.05 — смерть Зауэра.
18.05 — авария на Луне.
24.05 — убийство Паунси, наняты трое, покушавшиеся на меня.
30.05 — два покушения на меня.
Не нужно было долго всматриваться в экран, чтобы увидеть четкую закономерность — цикл в шесть дней. Каждые шесть дней происходило что-нибудь интересное. Единственным исключением было покушение на Гайлорда, но, насколько я помнил, оно произошло около полуночи. Шесть дней, шесть суток… Что это может значить? Раз в неделю кто-то брал выходной? Сколько в нашем городе живет врачей по фамилии Джекилл? Я вскочил и побежал в гостиную. Феба перепрыгнула через мою сгорбленную спину, вызвав возглас восхищения обоих ее преследователей. В комнате все еще гудел противоподслушивающий модулятор. Видимо, Саркисяну не хотелось, чтобы в его фирме знали, как развлекается один из ее столпов. Я вернулся к экрану с перечнем дат, но, несмотря на получасовое разглядывание рядов букв и цифр, несмотря на два выпитых бокала, ничего разумного мне в голову не приходило. Я стер запись и перебрался на диван. Чувствуя, что у меня опускаются веки, я еще успел сбросить ботинки и затушить в одном из них окурок. Перед моим мысленным взором возник вид Гайлорда, покупающего мне новую обувь, и благородная
