'Я — Анна, Анна, Анна!' — издалека…'О где ты, мама, мама?' — издалека…Старик с ребёнком через страхИдёт навстречу.Босой.На бронзовых ногах.Увековечен.Один с ребёнком на руках.Но жив старик.Среди невзгод,Как потерявшийся прохожий.Который год, который годИз дня того уйти не может.Их согнали в сарай,Обложили соломой и подожгли.149 человек, из них 76 детей,Легло в этой жуткой могиле.Он слышит: по голосам —Из автомата.По детским крикам и слезам —Из автомата.По тишине и по огню —Из автомата…Старик всё плачет.Не потому, что старый.А потому, что никого не осталось.Село оплакивать родноеИдёт в сожжённое село.По вьюгам, ливням и по зноюНесёт он память тяжело.Ему сюда всю жизнь ходить.И до последних дней149 душ хранитьВ душе своей.Теперь Хатынь — вся из гранита —Печально трубы подняла…Скрипят деревья, как калитка,—Когда ещё здесь жизнь была.Вновь иней на деревьях стынет.По синеве, по тишинеЗвонят колокола Хатыни.И этот звон болит во мне…
Годовщина победы
Б. Н. Полевому
— Ну, что ты плачешь, медсестра?Уже пора забыть комбата.— Не знаю…Может и пора. —И улыбнулась виновато.Среди веселья и печалиИ этих праздничных огнейСидят в кафе однополчанеВ гостях у памяти своей.Их стол стоит чуть-чуть в сторонке.И, от всего отрешены,Они поют в углу негромкоТо, что певали в дни войны.Потом встают, подняв стаканы,И молча пьют за тех солдат,Что на РусиИ в разных странахПод обелисками лежат.А рядом праздник отмечалиИх дети —Внуки иль сыны,Среди веселья и печали