просто никого не допускал до себя, кроме нее?
Когда Лариса суетилась вокруг него на даче после отъезда Турка и Даны, ему даже что-то такое показалось… будто и с ней что-то возможно, если бы он поддался. Ему очень хотелось поддаться. Так он думал тогда. Сейчас, докурившись до горечи во рту и головной боли, он понял, что захотел любви. Да! Той самой, которую всегда отвергал, обходил стороной, которую смог принять лишь единожды – Маришкину, и только потому, что сам страстно полюбил эту девушку. Он думал, что больше никогда и ни от кого не захочет принять этот великий дар – любовь, никогда не сможет снова полюбить сам, но что-то вдруг стронулось с привычных мест в его заледенелой душе. Раз существуют такие женщины, как Дана, значит, не все потеряно, значит, можно еще найти похожую на нее… Как? Неужели он, которому так комфортно существовалось одному, будет теперь искать женщину? Да… Пожалуй, будет… Он не хочет больше существовать. Он хочет жить! Не только брать, но и давать! Он хочет о ком-то заботиться… оберегать… любить… и принимать любовь в ответ…
Он чуть не поверил в Ларису, особенно оказавшись у нее в квартире. Она, такая гордая и независимая, сумела простить ему мерзкую историю с Даной. Даже в постели в ту ночь была другой, не такой, как всегда, хотя до этого – такой же, как все женщины, с которыми он имел дело до нее: загребущей паучихой.
И вот теперь оказалось, что эта Лариса, которой он, Виктор Юсупов, уже хотел сдаться со всеми потрохами, и есть та самая Лорка. А ее он давным-давно вычеркнул из своей жизни точно так же, как собственную мать. Теперь он явственно видел в Ларисе черты Лорки. У нее были карие, удлиненные к вискам глаза, которые в детстве казались Виктору всегда хищно прищуренными. Ее большой рот в те времена напоминал ему лягушачий. Сейчас крупные губы Ларису только украшали. У нее и фигура почти не изменилась. В детстве Лорка казалась ему тощим и плоским богомолом, нынешняя Лариса была длиннонога, узкобедра, но вовсе не неприятно тоща. Словом, всем хороша, если бы не являлась мерзкой Лоркой, адовым проклятием его детства!
Раздавив в переполненной пепельнице очередной окурок, Виктор решил съездить на кладбище. Все-таки он нигде так не отдыхает душой, как возле Маришки. Он так и не приклеил к памятнику ее фотографию. Сначала хотел, даже перевел фото, где она красиво и нежно улыбается, на фарфоровую планшетку, а потом раздумал. Во-первых, на памятнике написано чужое имя, во-вторых, нечего на милое Маришкино лицо смотреть всяким зевакам, что таскаются по кладбищу. А сам он всегда может полюбоваться девушкой дома. У него остался маленький альбомчик с фотографиями, которые он сам же и делал.
Купив в цветочном киоске рядом с домом большой букет темно-бордовых роз на длинных стеблях, Юсупов поехал на кладбище.
Уже с дорожки он увидел, что возле памятника стоит какой-то мужчина. Фигура показалась знакомой. Подойдя ближе, Виктор узнал Турка. Его только еще здесь не хватало… Что он тут делает? Подойдя ближе, он так и спросил:
– Ты что здесь делаешь?
Артур вздрогнул, резко обернулся, с удивлением оглядел букет роз и зло спросил:
– А тебе какого черта здесь надо?
– Такого… Это моя могила… – Виктор постарался ответить как можно спокойнее, хотя тоже очень хотелось вспылить. Не глядя на Турка, поставил букет в узкую каменную вазу с длинным лебединым горлышком, в которой всегда была вода. Петербургские дожди каждый раз пополняли ее новой влагой, и она не успевала высыхать даже в теплые дни. Юсупов гордился тем, что придумал для надгробия такой вечно наполненный каменный сосуд. На других могилах он подобных не видел.
– Что значит – твоя? – не унимался Артур.
Поправив цветы, Виктор разогнул спину и повернулся к приятелю:
– Не понимаю вопроса. Моя – значит моя… Мой человек… там лежит…
– То есть ты хочешь сказать, что там… – Турок как-то особо выразительно ткнул пальцем в надгробие, – лежит именно Пономарева Дарья Сергеевна?!
Вопрос Юсупову не понравился. Неужели Артур что-то знает? Нет… Не может быть… Он вообще никогда не был знаком с Мариной…
Турок уловил замешательство Виктора и вдруг резко сказал:
– Слушай, Витька, колись лучше по-хорошему: что это за могила и какое отношение она имеет к моей Дане?
Тут уж пришла пора удивляться Юсупову.
– С чего ты решил, что она имеет отношение к… твоей Дане? – спросил он, криво улыбаясь.
– А с того, что на этом памятнике написано ее полное имя, отчество, фамилия и даже дата рождения. Только вот дата смерти…
Турок вдруг потемнел лицом, схватил Юсупова за грудки и, приблизив к нему покрасневшее лицо, крикнул очень громко для кладбища:
– Что это за мистика?! Куда ты дел Дану? Она пропала! Отвечай, гад, или я тебя сейчас размажу по этому памятнику!
По лицу Турка было видно, что он именно так и сделает, если не получит объяснений. Но какие он, Виктор, может дать объяснения? Он ничего не знает про его Дану. Впрочем… А ведь верно… Не случайно, когда он сильно выпил на даче, Дана показалась ему чуть ли не ожившей Мариной. Он и опьянел-то больше именно от этого, нежели от вина. Они, его Маришка и Дана, чем-то похожи. Не случайно ни у кого не возникло сомнений, что на фотографии паспорта, который он предоставил похоронной службе, именно погибшая девушка. Неужели…
Юсупов не без труда оторвал руки Турка от своей одежды и спросил:
– А твоя Дана… в прошлом году… случаем не была среди пострадавших от дорожно-транспортного происшествия? Ну… это когда грузовик вылетел на автобусную остановку… Тогда человек пять погибло и многие получили ранения.
Артур неопределенно покачал головой и ответил:
– Не знаю…
– Как не знаешь-то?
– Так… Я с ней недавно знаком…
– И она не рассказывала?
– Нет…
– Ну а на ее теле… уж прости за нескромный вопрос… есть какие-нибудь шрамы?
– Вроде нет…
– Что значит «вроде»? Есть или нет?
– Явных нет… А почему ты спрашиваешь? – голос Артура выдавал крайнее нервное напряжение.
– Вот что, пойдем-ка отсюда, – предложил Юсупов. – Выпить надо…
– Да не хочу я с тобой пить! – взорвался Турок. – Я вообще с тобой не общался бы после того, что ты вытворял на даче, но эта могила…
Он замолчал, и Виктор эхом повторил за ним:
– Эта могила… – Потом сказал: – Если ты хочешь, чтобы я рассказал про могилу, надо непременно выпить… причем водки… помянуть… Пошли!
Юсупов вышел за оградку и пошел по аллее к выходу с кладбища. Он не оглядывался, но чувствовал, что бывший одноклассник идет за ним.
– Так что ты прости меня за то, что было на даче, – сказал Виктор после того, как рассказал Турку про Марину. – Меня будто переклинило… Ну вот, Маришка – и все! Мы ж и пили-то одно вино, а опьянел будто с бутылки водки… Прости… Я и у Даны обязательно попрошу прощения…
– Не знаю я, где Дана! Можешь ты это понять или нет?! – отозвался Артур и опрокинул в рот очередную стопку.
– Найдется! Ты домой-то к ней ходил? Соседей расспрашивал?
– Да не знаю я, где она живет! Говорю же, мы не так уж давно познакомились. Встречались у меня…
– А телефон?
– Телефон не отвечает!
– А домашний?
