чтобы не начать тебя лапать, уж извини, но не открывай глаза и не закатывай ему пощечин хотя бы две минуты. Остальное наше дело.
— А если кто-то окажется в коридоре и за него вступится? — я постаралась, чтобы мой голос звучал деловито и спокойно, хотя чувствовала, что щеки горят.
— Мы уже обсуждали эту маловероятную возможность. Думаю, что никто не станет этого делать. Но, давай, разберем еще раз, может кого забыли. Итак, панки. Семь человек, могло бы быть серьезно, но они его уже почти ненавидят из-за девчонок… Так что, скорее, даже будут на нашей стороне. Турки. Если ты успела заметить, они вообще ото всего дистанцируются, так что, хотя мужиков пятнадцать человек, женщин не считаю, будут делать морду кирпичом, что ничего не видят. Немцы. Восемь мужчин. Троих, что помоложе он уже задолбал дисциплиной, так что и они, судя по всему, отпадают. Остаются пятеро его возраста, думаю, что женщин их можно тоже во внимание не принимать, позже, возможно, но сейчас еще все пришибленные, не освоились. И вообще. сомнительно, чтобы они все вместе оказались в одном месте, в одно время, но, скажем, с двумя-тремя мы справимся, да, Димон?.. Кто еще может нам помешать? Французы? Они из своей комнаты не выходят, так заняты друг другом, ну можно понять, медовый месяц, едва не погибли, чудом выжили…
— А его дрессированная собака?
— О, вот уж кто дядю Клауса точно ненавидит, так это, псячина! Она так вчера его тяпнула, мама не горюй!
— Ну, если вы уже все так хорошо решили, ладно, я попробую…
— Нет, Катрин, не надо пробовать, это не дегустация. Надо сделать. Операция должна пройти успешно. И учти, ты у нас главное звено.
В дверь постучали. Потом поскребли.
— Так, это Глеб. Значит, Клаус вышел из столовой, через минуту-другую будет здесь. Собрались, девочки-мальчики! Давай, Катрин!
— Давай, «руссише элите»! Человечество ждет от нас подвига!
Глава 3
Вакцина это наше ВСЕ (5 день после часа Х)
— …ну, вот, сейчас смоем физраствором. Взболтаем, и суспензия готова… — голос Павла слегка дрожал, хотя он не хотел показать как нервничает.
– Ага, и можно колоться! Как говориться: кто первый, мальчики-девочки? А ты уверен, что с нее не окочуришься?
— Ладно, первым буду я сам, Павел набрал в шприц опаловую жидкость, стараясь сохранить маску привычной отстраненности.
— Э-э! Подожди, Павел! Ты что! — я схватила его за руку. — Димон прав, ты на сто процентов уверен, что все получилось как надо?
— Я делал ее тысячу раз, а лаборатория здесь прекрасная. Режимы выдержаны. Не вижу причин…
— Нет. Катрин дело говорит. Ты не должен рисковать, мало ли что… Если ты… Ну, то есть, если что-то не так, мы ведь даже исправить ошибку не сумеем… Давайте, лучше уж я, — пробурчал Глеб.
— Да подожди ты, «я»… Куда «я»? Ты у нас единственный механик. Очумел?
— Ну, тогда давайте испытаем на мне…
— Мишаня, гений ты наш компьютерный, ты соображаешь, что на тебе все банки данных? Кто будет виндозу чинить? Пушкин? Отойди подальше и сядь. Испытатель…
— Жан-Клод автоматом мимо, он у нас единственный турко-говорящий, кто будет дипломатические переговоры вести? Ну чё ж, так и знал, быть мне подопытной свинкой, — скривился Димон. — Если помру, хе-хе, запишите меня в комуняки!
— Нет-нет, ты тоже отойди!
— Катрин, так больше у нас никого нет. Остается твой кот и ты!
— Кот сразу отпадает: животные к данному штамму бактерий индифферентны. В этом вся сложность, испытания могут быть только на людях. И хотя обычно я пропускаю женщин вперед, но не в этом случае…
Я смотрела на их лица, как сквозь увеличительное стекло. Павел: аристократичный профиль, высокомерный взгляд, губы твердо сжаты. Глеб: насупленные брови, впалые щеки, бородка с седыми проблесками. Мишаня: толстый лоснящийся пупсик, пока не разозлится. Димон: глубоко посаженные глаза искрятся юмором, упрямая челюсть, подбородок с ямочкой. Жан-Клод: только сейчас вижу, как он похож на Сэмюэля Джексона из «Криминального чтива». Они, что, не понимают? Нельзя, не то что пожертвовать, но даже под самую незначительную опасность подставить ни одного из них. Сейчас, когда установилось какое-то подобие равновесия в нашем убежище, если хоть с одним из этих пятерых мужчин что-то случится, будет уже не кулак, а культя… все рухнет, развалится.
— Никто ничего сказать не хочет? Ладно. Один у нас кандидат, два дня уже взаперти сидит. Заждался, видать…
— А, вот ты о ком подумала… Я твою позицию в принципе не одобряю, но понимаю. Мне придется выступить в роли «убийцы в белом халате». Так, со мной двое добровольцев. Катрин, останься. ЖанКлод, ты за переводчика, и береги голову!
— Я карате занимался, пусть лучше он бережется…
Мы остались с Мишаней, и несколько минут избегали встречаться взглядами.
— Клаус назвал Жан-Клода нашим рабом и черномазой скотиной, если перевести с немецкого… — произнес он.
Таким образом, ты хочешь мне намекнуть, что я предложила правильную кандидатуру для опытов?
— Ну… Жан-Клод очень разозлился…
— Да ладно. Я его сто лет знаю, он на такие вещи внимания вообще не обращает.
— Раньше может, и не обращал, а здесь, знаешь, нервы у всех завинчены. Эх, да что говорить!.. Ну, замнем… А что, правда, Паша сказал, то вы с ним каким-то секретным образом переписывались?
— Ничего особенно секретного. У нас был общий почтовый ящик на майл. ру, и всю переписку мы оставляли в папке черновики, чтобы исключить момент перехвата сообщений.
— И кого же вы так стремались?
— Самое смешное, Мишань, что в точности мы и сами не знали кого. То есть, эти люди, слава Богу, на нас не вышли. Разве что у посольства мы могли с ними встретиться…
— Это шутка такая? Боимся того, не знаем кого! Не круто.
— Ах, тебе не круто? А то, что лаборатория в Перми была как сверхсекретный объект оформлена? А пропускная система, забор глухой, колючка, охрана с собаками на территории, камеры везде понатыканы. И это в центре города. Нормально? Не говоря уже о том, сколько вся эта упаковка могла в деньгах стоить… Машина, в которой перевозили вакцину, знаешь, что это за машина была? Бронированный автобусик, для инкассаторских денег. А знаешь куда ее возили? На частный аэродром, где ее забирал частный самолетик. Как тебе? Прикинь, кто мог это под себя подгрести?? — я даже поежилась, вспомнив свою оторопь, когда узнала о внезапной смерти изобретательницы вакцины — Агнессы Максимовны. Абсолютно здоровая, несмотря на возраст, (естественно, ведь себе-то она колола вакцину, как минимум два-три раза в год), активная, как могла она умереть от смешного воспаления легких? Вот если бы дорожно-транспортное инсценировали… И то, правдоподобней. Хотя, кто там пекся о правдоподобии. Убили, да и закопали. Хорошо, что на кладбище.
— Фигасе! Что, неужели ФСБ? — Мишанин рот непроизвольно раскрылся.
— Да что ж ты думаешь, кроме них больше некому, что ли? А вояки? А служба президента? А любой олигарх, если уж на то пошло!.. Сам знаешь, эту бородатую банальность: все, чего нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги.
