в) если он будет продолжать сидеть, как дурак, за компьютером, то найдутся другие, которые сидеть не будут;
г) и д) – в таком же духе.
Надя Модзалевская тоже довольно громко произнесла следующее:
а) Наташенька, не стоит так переживать, будет и на твоей улице праздник...
б) Наташенька, он тебя не стоит, найдутся и получше...
в) Наташенька, хочешь, я с ним переговорю на твой счет, хотя он тебя абсолютно не заслуживает...
Я совершенно искренне голосила, что не надо ни с кем говорить. Надя понимающе кивала и два раза вызывала меня в коридор, будто бы ее просил это сделать Славик Федоров.
В результате этих действий обстановка в нашем паршивом техническом бюро наэлектризовалась до предела. Когда я шлепнула Юлии на стол заявление о предоставлении мне половины отгула по семейным обстоятельствам, она без слов подписала и даже шепнула:
– Наталья Львовна, держите себя в руках! Я целиком на вашей стороне! Мы сделаем все от нас зависящее!
Я посочувствовала бедняге Беспрозванных и помчалась на встречу с Альбинкой.
Возлюбленный Сонечки Даниил оказался слегка уменьшенной копией волоокого Славика Федорова. На его юношеском лице даже уже кустилась молодая поросль будущей испанской бородки.
– Дохлый номер, – сказала я Альбинке. – Такие не женятся. Или, в крайнем случае, женятся, но дня на два, не больше.
– Нам бы, чтобы ребеночек был законнорожденный, в браке...
– Дура ты, Альбинка! – в сердцах сказала я. – На дворе давно уже не девятнадцатый век. И даже не двадцатый.
Когда нам удалось прижать волоокого Даниила к ограде училища, он от удивления так трогательно захлопал своими огромными ресничищами, что я мысленно похвалила Сонечкин выбор. Красивый мальчик, не придерешься.
Я (потому что Альбинка могла только беззвучно, как рыба, разевать рот) в общих чертах обрисовала волоокому будущему папаше ситуацию и потребовала определиться в намерениях.
– А вы ничего не путаете? – спросил парень.
Я тут же решила, что мы и правда что-то путаем. Ну не могла Сонечка срубить сук настолько не по себе! Этот мальчик предназначен для принцесс крови, а не для наследницы псевдоприбалта Дюбарева. Я уже хотела пробормотать «извини», когда топчущаяся на крыльце училища хорошенькая девушка с гривой блестящих темных кудрей крикнула:
– Даник! Ты скоро?
– Не мешай, Кристина, тут серьезное дело! – ответил ей парень.
Кристина пожала плечами, недовольно сверкнула яркими глазами и независимой походкой пошла в противоположную от нас сторону.
Нет, все сходилось. Сонечкино училище. Даниил. Кристина.
– Не путаем! – жестко сказала я. – Возможно, что это вы, молодой человек, запутались в своих поклонницах.
– Я не знал, что Соня моя поклонница...
– Вот так номер! – дьявольски расхохоталась я. – Не знал, а ребенка ей сделал! Нонсенс! Не находишь? Или теперь такие нравы?
– Знаете что, дайте мне прийти в себя, – неожиданно попросил вдруг Даниил. – Все так неожиданно...
– Нет, вы посмотрите на него! – продолжала я гадливо улыбаться. – Неожиданно! Ты что, когда сексом с ней занимался, не ожидал, что может получиться ребенок?
– Я не про то...
– А про что?
– А вы, собственно, кто? – вместо ответа спросил Даниил.
– Вот она, – ткнула я в Альбинку пальцем, – ее мать. А я... в общем, кто я – неважно... я очень близкий Сонечке человек.
После этого сообщения парень больше не обращал на меня никакого внимания и повернулся к Альбинке.
– Понимаете, я не помню, чтобы что-то было, – сказал он.
– Амнезия? – опять ввернула я. – Как в мексиканском сериале?
– У нас, правда, была вечеринка... все здорово выпили... Я не помню, была ли с нами Соня... – Даниил, игнорируя меня, смотрел только на Альбинку.
– Так ты еще и алкаш? – развернула я его к себе лицом. – Нам, значит, аборт делать, девчонку калечить, чтобы она урода какого-нибудь не родила?!
Парень выкрутился из моих рук и опять повернулся к Сонечкиной мамаше.
– Надо все-таки уточнить, – опять заговорил он, – я ли виноват... Может, все-таки не я...
– Так! Все ясно! Пойдемте, Альбина Александровна! – потянула я за руку совершенно ошалевшую подругу. – Нам здесь больше нечего делать!
Мы оставили Даниила у ограды училища и отправились к метро. Уже на эскалаторе Альбинку вдруг прорвало:
– Зачем мы ушли? Он вроде не отказывался! А ты меня потащила!
– Альбина, похоже, что он не сволочь, но нам от этого не легче.
– Почему?
– Потому что он не любит нашу Сонечку. Он даже не мог вспомнить, была ли она на вечеринке!
– Ну и что?
– А ничего! Похоже, если на него как следует нажать, он даже женится... Но это не принесет Сонечке счастья. Не любит он ее!
– Может, потом полюбит?
– Ага! Держи карман шире! Тут сплошь и рядом любимых перестают любить...
На следующий день я шла на работу со Славиком Федоровым. Встретились мы с ним, выйдя из своих маршруток, и он намертво ко мне приклеился. И даже вызвался нести мой пакет с кактусом, который я намеревалась поставить на компьютер для улучшения экологической обстановки на своем рабочем месте.
– Что-то в последнее время вы, Наташенька, очень грустны, что никак не вяжется с радостным цветом ваших волос, – отметил Федоров.
Я как раз размышляла над тем, в каком ключе ему ответить, когда почувствовала чей-то взгляд. Я повернула голову. На нас со Славиком пристально смотрел Валерий Георгиевич Беспрозванных, который, как оказалось, шел почти рядом. Я печально кивнула ему головой в знак приветствия и ответила Федорову настолько громко, чтобы мог слышать Валерий Георгиевич:
– Да вот... специально покрасила волосы... для одного человека, а он не реагирует...
Испуганный этим заявлением, Беспрозванных прибавил шагу и очень скоро исчез сначала в проходной Большого Инженерного Корпуса, а затем и из поля моего зрения.
По пути до дверей нашего паршивого технического бюро мы с Федоровым обменялись еще некоторым количеством двусмысленностей, и я поняла, что Славик будет ждать меня после работы где-то в районе так любимого нами с Альбинкой хлебобулочного киоска.
Весь день я на Беспрозванных не смотрела, потому что первые полчаса устанавливала кактус, а все последующие были потрачены на чертеж, который срочно затребовал цех. Надя с Володькой тоже помалкивали, поскольку были заняты не меньше меня, а Юлия пропадала у начальства. Я не знала, сделали ли они для меня все возможное, как обещали, но даже спросить было некогда. Мы все даже пили кофе порознь – тогда, когда у каждого выпадала свободная минута.
В конце рабочего дня Надю с Бондаревым вызвали в отдел комплектации, и мы уходили с работы вместе
