– Я знаю, кто меня послал, – ответил я, – хотя не уверен зачем. Поверьте: это не так уж важно. Но я не способен повлиять на то, что уже свершилось.
– Не скажите, – отозвалась Сьюзан. – В Ханое и в Вашингтоне много людей, которые не желают, чтобы у нас были хорошие отношения. Есть из вашего поколения: ветераны и политики с той и с другой стороны. Они не способны ни забыть, ни простить. И многие из них сейчас у власти.
– Вы знаете нечто такое, чего не знаю я?
Она подняла на меня глаза.
– Нет, только чувствую. Здесь вершилась наша история, но эта история нас ничему не научила.
– Вы не правы – кое-чему научила. Но это не гарантирует от новых ошибок.
Сьюзан прекратила разговор, и я не настаивал. Мне показалось, что ее тревоги – это тревоги делового человека. Но было во всем этом нечто иное. Если бы речь шла только о бизнесе и нераскрытом убийстве, наш посол уже вел бы переговоры с Ханоем и просил оказать помощь в розысках свидетеля давнего преступления. А коли этого нет, значит, дело подразумевает что-то другое и Вашингтон не собирается сообщать об этом Ханою. Не сказали даже мне.
После обеда мы прогулялись на пляж, а потом вернулись в гостиницу. И больше не говорили о Вьетнаме.
Я проводил Сьюзан до ее номера и вошел внутрь: никаких сообщений на полу и никаких явных сигналов от госпожи Уэбер.
– Мне понравился сегодняшний день, – проговорил я.
– Мне тоже, – ответила она. – Думаю, что завтрашний будет не хуже.
Мы договорились встретиться за завтраком в восемь.
– Не забудьте о борной кислоте и бойлере, – на прощание сказала она.
В номере я посыпал борной кислотой постель и багаж и решил, что первоклассный отель мог бы додуматься до этого сам.
От солнца и моря я валился с ног и сразу заснул, как только голова коснулась подушки. Последней мыслью был снежный шарик: я не заметил его на прикроватной тумбочке Сьюзан.
Глава 18
На этот раз я вышел на веранду первым, выбрал столик и заказал кофейник.
Погода в Нячанге снова выдалась хорошей.
Сьюзан появилась в очередных брюках – зеленых – и белом пуловере с воротом-лодочкой. Оказывается, ее рюкзак был объемнее, чем казался на первый взгляд.
Я встал и пододвинул ей стул.
– Доброе утро.
– Доброе утро. – Она налила себе кофе. – Вы мне снились.
Я не ответил.
– Будто мы в 'Метрополе' в Ханое. Я там останавливалась и могу представить, как он выглядит. Все было очень реально. – Сьюзан рассмеялась. – Мы выпили по коктейлю, пообедали и танцевали в ресторане.
– Можно будет попробовать, – ответил я.
Подошла официантка, и мы заказали завтрак № 2 – фо.
– Я могу превратить это место в по крайней мере двухзвездочный отель для американских военнослужащих, которые некогда ездили сюда в отпуск, – заявила Сьюзан. – Представляете: 'Грандиозная побывка – вечер стариканов в цельнометаллическом ресторане!' А Люси сделаю распорядительницей. Что вы на это скажете?
Я не ответил.
– Извините, я проявила бестактность, – смутилась Сьюзан. – Что бы вы ни совершили, чтобы заработать отпуск и приехать сюда, это была отнюдь не забава.
– Все давно забыто, – ответил я. Но на самом деле я ничего не забыл. И теперь добавил: – Бой в долине Ашау. Вам надо как-нибудь туда съездить.
– Обязательно. Но я предпочла бы послушать вас.
Я снова промолчал.
Принесли фо, и я стал цедить жижу кофейной ложкой. А Сьюзан пила прямо из мисочки.
– А что это все же такое? – спросил я ее.
– Национальное блюдо: лапша, овощи и приправленный имбирем и перцем бульон. Богатые добавляют кусочки сырой курятины или свинины. Горячий бульон вываривает мясо и овощи. Если сомневаетесь в санитарии, заказывайте фо: вода должна быть очень горячей, чтобы мясо дошло, так что все будет стерилизовано.
– Отличная наколка.
– Слушайте, я сама готовлю превосходный фо. Как-нибудь надо вас угостить.
– Было бы здорово, – отозвался я. – А я бы сделал чили.
