– Один соотечественник в Сайгоне. Я думала, что он шутит. Переспросила у портье, и он сказал: да, все так, хотя купаться голыми запрещено. – Сьюзан обвела взглядом скалы, небо, пляж, лазурную воду и деревья на береговой линии. – Как красиво!
Мы спустились по песчаной тропинке к купальщикам. Все они были белые, кроме одной молодой вьетнамской пары.
Пляж был не длиннее пятидесяти метров и столько же в ширину. Вокруг поднимались амфитеатром скалы и скрывали его от посторонних глаз. Только сборщики гнезд могли бросить взгляд на песчаную полоску.
Мы со Сьюзан выбрали плоский камень и положили на него сумку.
Ближайшая пара лежала на одеялах в двадцати футах от нас лицами вверх.
– Пора искупаться, – предложил я, сбросил шорты и скинул с ног хошимины. Сьюзан тоже разделась и положила вещи на камень. Я снял купальные трусы, а она – бикини и лифчик и положила в сумку.
Мы немного постояли, абсолютно голые, и чувствовали себя при этом совершенно нормально.
Бикини Сьюзан ненадолго задержалось в моем воображении, однако воображение оказалось неготовым к тому, что я увидел – настолько она оказалась хорошо сложенной для своего купальника.
Мы пересекли пляж и подошли к воде. Я заметил, что возраст женщин колебался от двадцати до пятидесяти лет, но не увидел ни одного некрасивого тела. Я подумал, не включить ли мне этот феномен в отчет о выполнении задания.
Мы стояли у кромки воды, и прибой омывал нам ноги. Солнце висело прямо перед нами за холмами Нячанга в каких-то двадцати километрах. На поверхности сверкали солнечные блики, в воздухе носились чайки.
Мы просто стояли и впитывали все, что видели – природу во всей ее красоте и окружающих нас незнакомцев, всех, как и мы, голых, о чьем положении в мире никто не знал и оно в этот солнечный день никого не интересовало.
Из моря вышла очень привлекательная женщина лет сорока и, смахивая воду с лица, пошла нам навстречу.
– Хорошая температура, – произнесла она по-английски с акцентом. – Ни одной медузы. Совершенно безопасно.
– Спасибо, – ответила Сьюзан.
– Американцы?
– Да.
– Здесь не много американцев. В основном европейцы и австралийцы. Я из Швеции.
Даже нагишом мы выглядели американцами. Может, благодаря моему обрезанию?
Мы болтали с милой дамой, когда к нам присоединился ее муж и мы обсудили гостиницы, где остановились, рестораны, Нячанг и Вьетнам в целом. Забавно, через несколько минут нагота как-то забылась. Ну, если не забылась, то я научился не стрелять глазами.
– Можно вас спросить, – начал мужчина, – вы здесь были во время войны?
– Был, – ответил я.
– И как находите теперь?
– Мирно. Спокойно.
– Война – это так ужасно.
– Я знаю.
Он обвел рукой небо и море:
– Весь мир должен быть таким.
– Он таким и был, – отозвался я. – Эдемский сад. Мы его просвистели.
Супруги рассмеялись.
– Приятного времяпрепровождения, – пожелала нам женщина. И они ушли.
– Милые люди, – сказала Сьюзан.
– Ты милее, – ответил я.
Она расплылась в улыбке.
Мы нырнули, поплавали вдоль берега, исследовали каменистые склоны. Есть что-то своеобразное в купании нагишом. А пробыв в воде с полчаса, снова поплыли к берегу.
Долго шли по дну, пока не оказались в воде по грудь. Я положил ей руки на плечи. Мы смотрели друг на друга. Ладони скользнули вниз на ягодицы, я притянул ее к себе и почувствовал, как мой пенис прижался к волосам на мыске между ее ног.
Сьюзан отстранилась.
– Пойдемте полежим на песке.
– Идите, – ответил я. – А мне требуется некоторое время, чтобы опустить перископ.
Она улыбнулась, повернулась и вышла из воды.
Я смотрел, как она шла по песку, – красивая походка. Остановилась перемолвиться с вьетнамской
