– Знаю. – Она выключила свет и нырнула в узкий переулок, куда не могла пролезть полицейская машина. Казалось, Сьюзан знала здесь все ходы и выходы, и через несколько минут мы оказались на стоянке у дома Нгуена.
Переложили все из седельных сумок 'Урала' в седельные сумки 'Минска' и, сменив само вьючное, словно караванщики на большом перегоне, вскоре оседлали маленький 'Минск', который после 'Урала' показался еще неудобнее, чем в прошлый раз.
Повернув к центру города, Сьюзан посмотрела на часы.
– Хорошо идем. Без двадцати восемь. В восемь будем в моей конторе.
– А где ваша контора?
– На улице Дьенбьенфу. Рядом с Нефритовой императорской пагодой.
– Это ресторан?
– Нет, Нефритовая императорская пагода.
– А звучит как ресторан на М-стрит в Джорджтауне.
– Не могу поверить, что я провела с вами целый день.
– И я тоже.
– Шучу. С вами очень даже забавно. А вам понравилось?
– Еще бы! Особенно знакомство с Биллом, жара, ваша манера езды, военные памятники в Сайгоне, дорога из ада в тоннели Кучи и как мы удрали от полицейского.
– Прибавьте к этому, что я угостила вас пивом, купила солнечные очки и заплатила за все билеты.
Мы пересекли грязный канал в центре города и направились вдоль набережной реки Сайгон. Для воскресного вечера мне показалось, что здесь очень многолюдно. И я спросил об этом Сьюзан.
– Это называется 'Лихорадка в воскресный вечер в Сайгоне', – объяснила она. – Вечер в воскресенье здесь почему-то важнее, чем субботний. Абсолютное безумие. После ужина мы можем пройтись и, если вы в состоянии, заглянем куда-нибудь выпить.
– Я вымотался.
– Ничего, появится второе дыхание.
Мы свернули на узенькую улицу и, перед тем как пересечь бульвар с очень плотным движением, остановились на светофоре.
– А вы когда-нибудь ездите одна? – спросил я Сьюзан. – Я имею в виду за город?
– Случается, – ответила она. – Билл не большой любитель мотоцикла. Иногда прихватываю с собой подружку – вьетнамку или американку. А что?
– Женщине здесь одной не опасно?
– Ни в коем случае. Общая черта буддийских стран – в них к женщинам не пристают. Мне кажется, это больше культурная, чем религиозная традиция. Конечно, если женщина молодая и красивая – вот как я – сидит в баре, вьетнамец может попытаться ее снять. Но они не мастаки на язык.
– Например?
Сьюзан рассмеялась.
– Говорят одно и то же: как ты красива и что он уже несколько раз замечал тебя на улице.
– А что тут плохого? Я тоже часто этим пользуюсь.
– И действует?
– Нет.
Она снова рассмеялась и понеслась через перекресток. Вскоре мы оказались на улице Дьенбьенфу.
Миновали впечатляющую пагоду, которую когда-нибудь непременно превратят в ресторан, и остановились на боковой дорожке у нависающего над тротуаром современного здания из стекла и металла.
Сьюзан извлекла из седельной сумки фотоаппарат, оставила мотоцикл в мраморном вестибюле и направилась к лифтам.
Дверь открылась, и мы вошли в кабину. Она достала из сумочки ключ и нажала кнопку седьмого этажа.
– Не позволяйте Вашингтону уговорить вас на что-нибудь опасное.
Ее совет немного запоздал.
Глава 13
Двери лифта выходили в просторную приемную с красным мраморным полом, черной лакированной мебелью и гравюрами на рисовой бумаге. Бронзовые буквы над конторкой гласили: 'Американо-азиатская инвестиционная корпорация. Лимитед'.
– Добро пожаловать в ААИК, мистер Бреннер. Не желаете приобрести половину фабрики по производству рыбных консервов?
– Возьму всю. Но только ту, что производит виски с содовой.
Под названием компании висел плакат с надписью из металлических букв: 'Чак мунг нам мой!' – и ниже
