привлекательному подтянутому молодому офицеру делить дочь начальника с непривлекательной штатской шпаной.
— Вы любили ее?
— Я не стану отвечать на этот вопрос.
— Уже ответили. И у вас были благородные намерения?
— С какой стати вы меня допрашиваете? Вы приехали поговорить с миссис Кемпбелл.
— Мы приехали немного раньше. Значит, вы знали о Уэсе Ярдли. А вы слышали, что Энн Кемпбелл встречается с женатыми офицерами?
— О чем вы говорите, черт побери?!
Нет, видимо, он ничего не слушал и не слышал, и о комнате в цокольном этаже тоже не знал.
— Генерал одобрял ваши отношения с его дочерью?
— Одобрял, но я не обязан отвечать на ваши вопросы.
— Три дня назад вы могли послать меня ко всем чертям. Через несколько дней вы, вероятно, так и сделаете. Но сейчас — да, обязаны. Следующий вопрос: миссис Кемпбелл тоже одобряла?
— Да.
— Вы с Энн Кемпбелл говорили о женитьбе?
— Да.
— Расскажите подробнее, лейтенант.
— ...Я знал, что она встречается с этим Ярдли, и я был... я был очень раздосадован... Но не только из-за него... Энн говорила: ей надо убедиться, что родители одобряют ее выбор и когда генерал даст «добро», мы объявим о нашей помолвке.
— А вы сами с генералом поговорили? Как мужчина с мужчиной?
— Поговорил. Это было несколько недель назад. Он, кажется, был обрадован, но попросил месяц, чтобы обдумать все до конца. Он еще говорил, что его дочь — особа своенравная.
— Понятно. И вскоре вы получили приказ ехать на другой конец света.
Он удивленно посмотрел на меня:
— Да, в Гуам.
Я едва не рассмеялся. Элби старше по званию, но он годится мне в сыновья. Я положил руку на его плечо:
— Лейтенант, вы могли бы стать подарком судьбы для Энн Кемпбелл, но этому не суждено было сбыться. Вас вовлекли в жестокую схватку между генералом и капитаном Кемпбелл. Они двигали вас, как пешку на шахматной доске. Подсознательно вы, конечно, чувствовали это. Живите и служите дальше, лейтенант. И если вам снова придет в голову безумное желание вступить в брак, примите две таблетки аспирина, ложитесь в постель, погасите свет и ждите, когда это желание пройдет.
К сожалению, в эту самую минуту вернулась Синтия и окинула меня недобрым взглядом.
Лейтенант Элби был растерян и раздражен, но не настолько, чтобы забыть о своих обязанностях. Он посмотрел на часы.
— Миссис Кемпбелл сейчас вас примет.
Он провел нас в просторную викторианскую гостиную. Миссис Кемпбелл поднялась с кресла. Она была в простом черном платье. Подойдя ближе, я увидел, как они с дочерью похожи. Ей было шестьдесят лет, другими словами, она находилась в том переходном возрасте, когда о женщине уже говорят «привлекательная», а не «красивая», однако пройдет еще лет десять, прежде чем люди прибегнут к нейтральному, почти бесполому выражению «приятная особа».
Синтия первая пожала протянутую руку и высказала положенные слова соболезнования и сочувствия. Я сделал то же самое.
— Может быть, присядете? — пригласила миссис Кемпбелл, указывая на диван у окна, и сама села в кресло. Рядом стоял столик с графинами и бокалами.
— Хотите херес или портвейн? — предложила она.
Откровенно говоря, мне хотелось выпить, но отнюдь не хереса и не портвейна. Я поблагодарил и отказался, но Синтия изъявила желание попробовать херес, и миссис Кемпбелл налила ей бокал.
К моему удивлению, у нашей хозяйки был ощутимый южный акцент, правда, я тут же вспомнил, что во время кампании в Персидском заливе видел ее выступление по телевидению и подумал тогда, какая отличная пара: закаленный генерал, выходец со Среднего Запада, и утонченная дама-южанка.
Синтия завела легкий разговор, и миссис Кемпбелл поддержала его, несмотря на свое горе. Выяснилось, что она из Южной Каролины и ее отец — кадровый офицер. Мне подумалось, что Джун Кемпбелл — так звали супругу генерала — воплощает все лучшее, чем одарил нас Юг. Она была учтива, очаровательна, изящна, как и говорил полковник Фаулер. От себя я мысленно добавил: верная и женственная, но со внутренним стержнем.
Я почти физически чувствовал, как бегут минуты, но Синтия не торопилась перейти к болезненной теме, то ли сочла это неудобным, то ли у нее не хватало духу. И я не был за это к ней в претензии. И вдруг она сказала:
— Очевидно, миссис Фаулер позвонила вам до нашего прихода. Или, может быть, сам полковник.
Прекрасная пристрелка, дорогая коллега.
