— Это моя комната, — сообщил я.
Они все переглянулись между собой, потом снова вытаращились на меня.
— Да? — Видимо, они ничего не поняли.
— Ладно, даю вам десять минут, — сказал я, закрыл дверь и опять пошел к бару. Я не возражаю, пусть сидят там сколько нужно.
Народу поубавилось: осталось человек тридцать. Я заметил что Джек Вейнштейн тоже уже ушел. Взяв бокал, я подошел к окну, раскрыл его и стал вдыхать свежий ночной воздух.
Ко мне присоединился Фрэнк Беллароза со своим бокалом в руке и с сигарой во рту. Мы оба молча смотрели на парк и на огни большого города.
— Ну как тебе сегодняшний вечер? — наконец спросил он.
— Любопытно было посмотреть.
— Ты поговорил с Джеком?
— Да. Отличный парень.
— А с кем еще ты говорил?
— С Толстым Поли. Еще с кем-то. Имен я не припомню.
— А моего свояка видел?
— Да. Он сейчас устроился в моей спальне, с ним еще пять человек.
Беллароза ничего не сказал.
Мы опять стали смотреть в окно, мне вспомнился наш с ним разговор на балконе его дома. Он и сейчас предложил мне сигару, помог прикурить. Я выдохнул в окно кольцо дыма.
— Ты понимаешь, что здесь происходит? — спросил он.
— Думаю, что понимаю.
— Да. Нам предстоит долгая и тяжелая борьба, советник. Но наступит день, когда мы выиграем первый раунд.
— Понятно. Кстати, я хотел бы получить назад свои пятьдесят долларов.
— Что?
— У вас, оказывается, есть свой человек в ведомстве Феррагамо.
— Да? От кого ты узнал?
— Какая разница от кого.
Беллароза порылся в кармане и достал пятидесятидолларовую купюру. Я взял ее.
— Хочешь еще одно пари? — предложил он.
— Какое пари?
— Спорим, что это был последний раз, когда ты подловил меня? — Он засмеялся и похлопал меня по плечу.
Мы продолжали пускать в окно клубы дыма.
— Многие из этих моих приятелей, — сказал Беллароза, — считают тебя волшебником или кем-то в этом роде. Capisce? Они очень уважают твой мир и думают, что вы до сих пор держите власть в своих руках. Наверное, это действительно так. Но не исключено, что эта власть начинает от вас ускользать. Возможно, если англосаксы и итальянцы объединят свои усилия, им еще удастся удержать контроль над Нью-Йорком. А может быть, они могли бы даже вернуть себе контроль над всей страной.
Я ничего не ответил, потому что не мог понять, чего больше в его словах — серьезности, юмора или безумия.
— У тебя же есть это… ну как ее?.. Аура, что ли, — продолжал он. — Ты словно подключен к каким-то высшим силам. Про это часто по телевидению говорят, и многие из моих приятелей в это верят.
— Словом, ты не зря потратишь свои пятьдесят тысяч долларов.
— Да. — Он засмеялся.
— Ты наверняка понимаешь, — сказал я, — что никакой особой властью я не обладаю. У меня есть определенные знакомства во влиятельных финансовых и коммерческих кругах, но к политике я не имею никакого отношения.
Фрэнк пожал плечами.
— Ну и что из того? Кто об этом знает? Только ты да я.
— Ладно. Пора спать. Могу я вышвырнуть твоего свояка из моей комнаты?
— Подожди еще немного, — попросил он. — Уже через полчаса появятся первые выпуски газет. «Пост» и «Дэйли ньюс» мне доставят тепленькими, прямо из под пресса. Я послал туда своих людей. — Фрэнк вдруг встрепенулся. — Слушай, а ты позвонил своей жене?
— Нет. А ты своей?
— Да она сама мне перезванивала. С ней все в порядке. Передает тебе привет. Ты ей очень нравишься.
— Она прекрасная женщина. И хорошая жена.
— Да, но когда она начинает переживать о чем-нибудь, хочется лезть на стенку. Ох уж эти женщины. Мадонна! — Беллароза закатил глаза и добавил: — Возможно, это и к лучшему, что мы проведем несколько дней без них. Понимаешь? Когда с ними расстаешься на время, они начинают лучше к тебе относиться.
Интересно, стала ли Анна лучше относиться к своему мужу, когда он вернулся домой после двух лет тюрьмы? Наверное, стала. Возможно, и Сюзанна оценит меня по достоинству, если я отсижу пять лет за лжесвидетельство. А может, и нет.
Где-то в полночь, когда в номере осталась примерно дюжина человек, в гостиную по очереди вошли двое курьеров, каждый с пачкой газет. Одна из них была «Пост», на ней еще даже не просохла краска, другая — «Дэйли ньюс». Посыльные сложили газеты на стол.
Я прочел шапку из «Пост»: «ПОПАЛСЯ, ФРЭНК!» Да, «Пост» не церемонится. Под заголовком во весь разворот была помещена фотография: Фрэнка Белларозу в наручниках ведут по коридору Федерального суда. Его сопровождает Манкузо. Из подписи под фотографией я узнал, что Манкузо, оказывается, зовут Феликсом. Что ж, это говорит о многом.
Было ясно, что, несмотря на запрет фоторепортажей в здании суда, Феррагамо все же удалось сделать так, что в утренних газетах появилась фотография Белларозы в наручниках. Фотографии бывают красноречивее тысяч слов и, возможно, принесут тысячи голосов, когда придет черед ноябрьских выборов.
Беллароза взял себе экземпляр «Пост» и стал изучать фотографию.
— А я выше Манкузо. Видишь? Феррагамо обожает, когда рядом с арестованным находятся несколько рослых агентов ФБР. Манкузо же он не любит по многим причинам, в том числе и из-за того, что тот ростом не вышел. — Беллароза рассмеялся.
Все присутствующие, включая меня, Фрэнка, Ленни, Винни, Салли Да-Да и его головорезов, а также несколько других «коллег», взяли себе по номеру каждой газеты. Я взглянул на «Дэйли ньюс». В шапке этого номера стояло: «БЕЛЛАРОЗЕ ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ В УБИЙСТВЕ».
Здесь также было фото во весь разворот: Беллароза поднял руки в наручниках вверх в победном жесте. Подпись под фотографией гласила: «Фрэнк Беллароза, известный главарь нью-йоркского преступного клана направляется под стражей в федеральный суд».
— Тебе понравится этот снимок. — Я протянул газету Белларозе.
— Да. Хороший кадр. Запоминающийся.
— Вы отлично выглядите, шеф, — сказал Винни.
— Да. Классные снимки, босс, — подхватил Ленни.
Все присутствующие тоже рассыпались в комплиментах по поводу победного снимка. Интересно, эти профессиональные подпевалы не утомляют Фрэнка?
Я заметил, что Салли Да-Да не поздравляет Белларозу, а углубился в чтение «Ньюс». Мне этот человек сразу не понравился, и он это, видимо, понял. Я ему тоже не внушал симпатию, и я прекрасно знал это, так что мы были в расчете. Но мало сказать, что он мне не нравился, я еще и не доверял ему.
Я перевернул страницу «Дэйли ньюс» и увидел небольшую фотографию Фрэнка в компании с человеком, лицо которого показалось мне знакомым. Из подписи под ней следовало: «Беллароза покидает
