пленником, подобно птицам, жившим у него в клетках. Нет, он не был под арестом, а просто, как пишут в прессе, перебежал на другую сторону. Разве можно его за это винить?
Пока мы шли к дому, один из агентов ФБР сказал мне:
— Имейте в виду, что он отказался от ваших услуг как адвоката, и поэтому ваши с ним разговоры не являются больше профессиональным секретом.
— Примерно так я и представлял себе это. — Большинство агентов ФБР имеют юридическое образование, и этот парень в безликой униформе и с винтовкой за плечом вполне мог в другое время заниматься адвокатской деятельностью. Люблю наблюдать, как адвокаты выполняют грубую мужскую работу. Это придает образу нашей профессии новые оттенки.
— Его жена сейчас дома? — поинтересовался я.
— Сегодня ее нет. Она время от времени уезжает к своим родственникам.
— А мистер Манкузо здесь?
— Не могу сказать точно.
Мы пересекли внутренний дворик, заваленный осенними листьями, прошли мимо печи для приготовления пиццы. Я заметил, что ее дверцы уже успели проржаветь. У дверей черного хода нас встретил другой охранник, в костюме; он проводил меня в вестибюль.
Весь вестибюль был заставлен корзинами с цветами, некоторые из них уже завяли, пахло, как в похоронном бюро. Я наугад вытащил несколько карточек из букетов. Мадонна, эти люди оказывается обожают свежесрезанные цветы. На карточке, засунутой в самый большой букет, было напечатано:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ФРЭНК. НАДЕЕМСЯ НА ТВОЕ СКОРОЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ. ЦЕЛУЕМ. СЭЛ И МАРИЯ.
Ну и ну! Неужели эти цветы от Салли Да-Да? Как же зовут сестру Анны? Вроде Мария. Неслыханная наглость.
В вестибюле мне встретились еще несколько федеральных агентов, один из них провел по моей одежде металлоискателем.
Прибор вдруг зазвенел, и парень попросил меня:
— Выложите все, что у вас в карманах, сэр.
— Прибор зазвенел из-за того, что у настоящих мужиков железные нервы, — сообщил я ему, но карманы все же очистил. На мне был охотничий твидовый пиджак, и как назло в боковом кармане оказался складной нож, им я пользуюсь, когда надо удалить заклинившую гильзу. Странно, что его не нашли во время обыска. Впрочем, я не стал все это рассказывать, так как фэбээровец и так нервничал.
— Позвольте забрать у вас это, сэр, — произнес он.
Я протянул ему нож, он снова провел по мне металлоискателем. Во время этой процедуры я заметил женщину-сиделку, она шла по своим делам через вестибюль. Это была женщина в летах, вовсе не девчонка в коротком халатике, и выглядела она сурово — наверное, из тех, кто ставит клизму с ледяной водой без вазелина.
Охранник увязался за мной наверх, но я сказал ему:
— Если он у себя в кабинете, то я дорогу знаю, можете не провожать.
— Мне придется проводить вас до двери, сэр, — проговорил он.
Боже мой, каким мрачным становится этот дом.
Мы дошли до запертой двери кабинета, агент ФБР стукнул в нее один раз и открыл. Я вошел в помещение, дверь за мной закрыли.
Беллароза сидел в том же самом кресле, что и в тот день, когда мы с ним пили граппу. На нем был темно-синий банный халат в полоску, на ногах — шлепанцы. В этом наряде он казался безобидным старичком. Я обратил внимание, что он давно не брился.
Продолжая сидеть, Беллароза протянул мне руку и сказал:
— Извини, для меня встать, это целая проблема.
Я пожал его руку. Его загар теперь уступил место болезненной бледности, я заметил несколько красноватых шрамов на его лице и шее — следы от дроби.
— Как ты, Фрэнк? — спросил я.
— Могло быть и хуже.
— Выглядишь ты неважнецки.
— Да, — усмехнулся он. — Все время сидишь в помещении. Никаких прогулок. Они до сих пор находят в моих ногах дробинки, а грудь ломит так, словно по мне проехал грузовик. Вот, хожу теперь с палочкой. — Беллароза взялся за палку, стоявшую у кресла. — Прямо как моя покойная бабка. Колочу ею всех, кто пытается пролезть вперед меня. — Он замахнулся и, слегка прикоснувшись палкой к моей ноге, засмеялся. — Точь в точь как моя бабка. Ну, садись.
Я сел в кресло напротив него.
— Хочешь кофе? Филомена пока осталась у нас, помогает по хозяйству. Все остальные удрали. Вместо них эти чертовы агенты. Даже сиделки, и те переодетые агенты. Так хочешь кофе?
— Не откажусь.
Фрэнк взял со столика рацию и прорычал: «Кофе!» Потом положил рацию на стол и улыбнулся.
— Я им скучать не даю.
Выглядел он действительно паршиво, но никаких признаков поражения мозга я не заметил. Он по- прежнему хорошо соображал, хотя и был слегка заторможен, но это объяснялось, скорее всего, действием лекарств.
— Как Анна? — поинтересовался я.
— С ней все нормально. Она сейчас гостит у своей сумасшедшей сестры в Бруклине.
— У Марии? У той, которая замужем за Салли Да-Да?
Фрэнк поднял на меня глаза и кивнул.
— Ты в курсе, что ФБР подозревает в покушении на тебя твоего свояка? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Ведь именно он сейчас заправляет делами, верно? — продолжал я.
— Какими делами?
— Ну, твоей империи.
— Империи? — Беллароза усмехнулся. — Знать не знаю ни о какой империи.
— Тебе видней. А то может случиться так: ты просыпаешься однажды утром, а в усадьбе уже нет ни одного охранника с М-16. Ты один со своей палкой, а в дверь стучится Салли Да-Да. Capisce?
— Да уж, тебя мне только и слушать, — усмехнулся он. — Ты заговорил, как этот чертов Манкузо.
— В газетах пишут, что ты пошел на сотрудничество с властями.
— Опять вранье. — Он хмыкнул. — Очередное вранье Феррагамо. Он хочет загнать меня в угол. Этот тип опять спит и видит, как меня укокошат.
По правде говоря, я и сам не верил, что Фрэнк Беллароза работает теперь на Альфонса Феррагамо.
— Послушай, Фрэнк, — сказал я. — По словам Джека Вейнштейна, я больше не твой адвокат. Но если бы я им был, то посоветовал бы тебе пойти на сотрудничество с властями. Я полагаю, что ты хотя бы обдумываешь такой шаг, иначе вряд ли тебя охраняли бы агенты ФБР.
Он поигрывал с рукояткой своей трости, и в эти минуты был совсем похож на старика.
— Меня охраняют, — наконец произнес он, — потому что являюсь свидетелем по делу об убийстве. Об убийстве Винни. Так же обстоит дело и с тобой. Понимаешь? Они не хотят, чтобы со мной расправилась организованная преступность. — Он улыбнулся.
— Фрэнк, пойми, ты ничем не обязан теперь тем людям, которые пытались убить тебя. Это, возможно, твой последний шанс остаться на свободе, остаться в живых. Ты сможешь уехать отсюда вместе с Анной и начать новую жизнь.
Он молча смотрел на меня целую минуту, затем спросил:
— А тебе-то какое до этого дело?
