наверняка для того, кто задумал что-то такое здесь, не составило особого труда выяснить, как выглядят та, которая может стать у них на пути.
— К сожалению, — cказала я, — у меня нет другой внешности.
Уилл, нахмурившись, посмотрел на Марси, а потом сказал:
— Ах. Макияж.
— У нас мало времени, — сказала Марси, кивая.
— Эй! — сказала я.
— Она права, мисс Мёрфи, — сказал Уилл. — Тебя много раз видели вместе с Дрезденом. И, не в обиду, но не многие люди выглядят, как ты.
— В смысле? — спросила я его и улыбнулась.
Глаза Уилла измерили расстояние между ним и дверью.
— В смысле, ты весишь меньше, и ниже, чем обычный взрослый человек, — сказал он. — Исключительно в этом смысле. Мы должны сделать всё, что сможем, чтобы тебя было сложнее узнать.
Уилл попал в точку. Досадно до невозможности, но его логика была здравой. Но я определенно была немного чувствительной, когда дело касалось моего роста.
— Все в порядке. Но если я услышу, что вы опять эту пластинку завели, я её разобью нафиг.
Уилл, расслабившись, кивнул.
— Круто.
Марси кивнула вместе с ним.
— Как насчет Уилла и меня? Я имею в виду, что нам обоим делать?
Я посмотрела на пару молодых вервольфов и поджала губы.
— Как вы относитесь к клейкой ленте?
Когда я подошла к таксофону возле небольшого продуктового магазина на Бельмонт, я чувствовала себя идиоткой. В окна затемненного магазина через дорогу я могла видеть свое отражение.
Хэллоуин в этом году пришел рано. На мне были сапоги почти как у Германа Мюнстера, [73] с подошвой на платформе около трёх дюймов толщиной, что делало меня выше. Мои волосы покрасили в матовый черный цвет и сильно зализали. На них было столько лака и геля, что я была вполне уверена, они будут отражать пули. Я надела чёрное трико для танцев, пожертвованное Марси, чёрную футболку, и чёрную кожаную куртку молодёжного размера.
Мое лицо было худшей частью маскировки. Я почти задыхалась под макияжем. Тёмные тона серебра, переходящие в чёрный, сделали мои глаза другими, изменив их форму с помощью внушения, через искусное применение подводки. В вечернем свете я выглядела, как азиатка. Мои губы были тоже затемнённые, оттенка красного вина, что как-то умудрялось сочетаться с тенями. Помада немного изменила форму рта и сделала мои губы более пухлыми.
Я сердито посмотрела на отражение. Этот прикид имел лишь один недостаток: он был не для меня.
Зазвонил телефон, и я подняла трубку, рывком, как будто в нетерпении. Я посмотрела вокруг, мои глаза отслеживали местность, ища место где, по-моему, мог засесть наблюдатель, и сказала:
— Да?
— Товар, — пробормотал мягкий, шипящий голос с необычным акцентом. — Опишите.
Было что-то действительно жутковатое в этом голосе. Волосы на затылке встали дыбом.
— Один мужчина и одна женщина, лет двадцать пять — тридцать. Оборотни.
Или на линии были статические помехи, или говорящий мог издавать исключительно странные шипящие звуки. С учётом обстоятельств, я сочла шансы равными.
— Десять тысяч, — сказал голос.
В эту игру можно играть различными способами. Разные люди, которые заключают такого рода сделки, делятся примерно на три основных типа: жадные, грубые сукины дети, хладнокровные специалисты, занимающиеся деловыми операциями, и отчаянные любители, без царя в голове. Я решила попробовать действовать, как первый в списке.
— Сорок тысяч, — мгновенно парировала я, — за каждого.
На другом конце телефонной линии раздался звук ярости. Он, в любом случае, не был человеческим.
— Я мог бы вырвать твои глаза и порезать язык на куски, — прошипел голос. Кое-что в этой угрозе напугало меня до чёртиков, затрагивая какие-то инстинктивные уровни, чего Рэй, при всей его омерзительной массе, сделать не мог. Я почувствовала, что дрожу, несмотря на все усилия, чтобы не трястись.
— Подумаешь, — сказала я, стараясь казаться скучной. — Даже если бы вы могли сделать это, вы ничего не получите. Разве что кожу с моей задницы.
Продолжительное молчание на другом конце линии. Мне показалось, что я чувствую какое-то давление зданий позади меня на мои веки. Я сказала себе, что это была моя фантазия.
— Эй, кто там? — выразила я недовольство. — Слушайте. Вы собираетесь заняться бизнесом, или я просто трачу свое время?
После еще одной паузы, голос прошипел что-то булькающим, змеиным языком. Телефон зашуршал, как будто трубку передавали из рук в руки, и очень низкий мужской голос сказал:
— Двадцать тысяч. За каждого.
— Я не продам женщину меньше чем за тридцать.
— Пятьдесят за обоих, — прогремел новый голос. Этот звучал совершенно по-человечески.
— Наличными, — потребовала я.
— Идёт.
Я все сканировала глазами улицу, высматривая их наблюдателя, но никого не видела.
— Куда их доставить?
— На склад.
— Ни в жизнь. Я притащу их туда, вы просто шлёпнете меня, и моё тело исчезнет вместе с уродами.
— Что вы предлагаете? — прогрохотал голос.
— Парк «Баттеркап». Через тридцать минут. Один курьер. Курьер отдает мне половину наличными. Затем курьер проверяет товар в глубине моего грузовика. Курьер отдает мне остальные деньги. Я отдаю ему ключи от транспортного средства, перевозящего товар. И мы все расходимся довольными.
Говорящий басом мужчина на мгновение задумался, а затем крякнул. Перевод: согласен.
— Как вы узнаете меня?
Я фыркнула и сказала:
— Парк не такой уж огромный, крутой парень. И это не моё первое родео.
Я повесила трубку, потом вернулась к своему мотоциклу и взяла курс к парку «Баттеркап». Светящееся табло рядом с банком сообщило мне, что было четверть десятого. Движение в городе к вечеру замирало. Я добралась до места чуть больше, чем через пятнадцать минут, припарковала «Харлей» в гарже, и направилась туда, где в том же здании ожидал дорогущий внедорожник Джорджии. Я обошла его и открыла заднюю дверь. Уилл как раз заканчивал упаковывать Марси в то, что оказалось несколькими слоями клейкой ленты, охватывающей ее полосой от бёдер до ключиц, и связывающей руки сзади. Она была одета в простой сарафан, под которым, как я предполагала, ничего не было. Я думаю, когда вы превратитесь в волка, вы не захотите оказаться в ловушке из комплекта белья, и неловко из него выпутываться.
Уилл поднял голову и поприветствовал меня быстрым кивком.
— Всё готово?
— Пока — да. Ты уверен, что у вас не будет проблем с освобождением? — спросила я.
Уилл фыркнул.
— Когти, клыки. Будет немного больно, если волосы прилипнут. Ничего серьезного.
— Ты говоришь как тот, кто никогда не удалял волосы с ног воском, — сказала Марси нервным, деланно весёлым тоном. Она, может быть, и выглядела как тощая мелочь, но мышцы, проступающие на её
