прежнее место. Более того, я подозреваю, что Борис и Редькин – пока не знаю, какую роль играет этот тип, – придут к тебе, чтобы пообщаться с подельницей.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал Густав. – Я все равно не верю в то, что Ирина могла участвовать в этом сговоре. И Анна… Разве не наглость заявиться на место преступления?
– Густав, это высший пилотаж, – уверенно заявила Алина. – Кураж, если хочешь.
Я молчала. Сомнения Густава мне были близки. Мне с трудом верилось в причастность Ирины к ограблению.
– Только, чур, с преступниками буду разговаривать я, – попросила Алина. – И вот что, Густав, не выдай себя. Пусть Ирина думает, что ты ничего не знаешь.
– И не надейся! Ирина уверена, что ты попытаешься ее очернить, – фыркнула я. – Не надо было обвинять ее в том, что еще не доказано.
– Неужели вы обидели Ирочку? – с содроганием спросил Густав. – Это ужасно!
– Сожалею, – покаялась Алина и тут же добавила: – И очень переживаю, что не поехала с ней. Вдруг она решит сбежать?
– Ты демон, Алина, – простонал Густав. – Как ты можешь так думать о моей жене?
– Могу. Одно меня обнадеживает, что она не бросит мать.
Глава 28
Алина переживала зря. Ирина так спешила домой, что ее автомобиль едва не врезался в автомобиль Густава, когда тот высаживал нас перед домом.
– Мама, ну что же ты творишь? – закричала Ирина с порога. – Ты дома? Где ты?
– Я здесь, дочка, – донесся из гостиной слабый стон.
Ирина побежала на зов матери. Алина дернулась за ней, чтобы та не успела ни словом обмолвиться с Тамарой Леонидовной без свидетелей.
Когда я вошла в гостиную, Тамара Леонидовна с заплаканным лицом сидела на диване. Заметно, что плакала она очень давно. Лицо выглядело опухшим, веки и вовсе были как два вареника.
Тут же находилась Анна. Она держала Тамару Леонидовну за руку, которую время от времени поглаживала, когда та вновь начинала заливаться слезами.
Растянувшись на диване, Антон наблюдал за женщинами из дальнего угла комнаты. Кажется, он дремал, не обращая внимания на частые всхлипывания Тамары Леонидовны.
– Мама, ну где ты была?!! Мы не знали, что и думать! – Ирина в изнеможении присела рядом с матерью на диван.
– Дочка, не верь ни одному мужчине, – будто на смертном одре простонала Тамара Леонидовна. – У всех мужиков один подход к женщине: использовать и бросить! Я два дня его прождала, все надеялась, что он вернется, а он меня бросил.
– Мама, ты опять за старое? Ну, кто тебя бросил?
Взглянуть на бывшую жену в комнату бочком вошел Виктор Николаевич.
– И ты здесь, предатель?! – заметила его Тамара Леонидовна. – Что, совесть замучила? Не льсти себе! Это я тебя бросила – два раза! – И тут она неожиданно зарыдала, да так громко, что все мы подумали, что у нее истерика.
Ирина бросилась спешно капать в стакан какие-то капли. Густав открыл настежь окно, чтобы пустить свежий воздух. Анна умоляюще попросила:
– Вы опять? Успокойтесь, пожалуйста. Не надо себе так душу рвать.
– Да как же не надо? Я думала, что он моя последняя любовь, моя тихая пристать, приют одинокой странницы.
– Это ты, что ли, одинокая странница? – хмыкнул Сидоренко. – У тебя столько таких тихих приютов было, что и не сосчитать.
– Молчи, презренный! Ты недалекий, невежественный, а он мне цветы носил, дарил разные милые безделушки. Ты мне что дарил? Халаты, чайники, мясорубки.
– Молчу-молчу. Я уже понял, что каждый твой последующий мужчина лучше предыдущего.
– Простите, вот вы сейчас о ком? – язвительно спросила Алина, выходя из тени. – Уж не о Василии ли Андреевиче Редькине?
Тамара Леонидовна с явным недовольством взглянула на Алину. Анна поежилась, передернув плечами, и подскочила, как будто вспомнила о срочном деле.
– Анна, сядьте на место, пожалуйста, – в приказном тоне велела Алина.
– Мне надо поговорить с сестрой и ее мужем, – сказала Анна.
– Вот как? А у них от нас секретов нет. Верно, Густав? – Дождавшись, когда Густав кивнет ей, Алина продолжила: – Тем более что мы догадываемся, о чем вы хотите им, то есть нам, рассказать. Пожалуйста, не разочаруйте нас. Вас спасет только правда.
– Спасет? От чего спасет?
– От возмездия. Картины ведь взяли вы?
– Я? Я ничего не брала. У меня нет картин.
– Не отпирайтесь. Борис во всем сознался.
– Да-да, сознался, – поддакнула я. – И в том, что картины у вас, и в том, что он не ваш сын.
– Значит, вам это известно… Но я говорю правду. Я очень виновата перед Ириной и Густавом, но картин у меня нет.
– И я виновата, – всхлипнула Тамара Леонидовна. – Но я не думала, что так получится.
Если до этого момента Алина разговаривала с дамами вполне благодушно, будто кошка игралась с пойманными мышатами, то теперь ее лицо стало злым и недовольным.
– Кажется, вы обе не осознаете, что вам светит очень большой срок. Густав, сколько в Германии дают за воровство?
– Много.
– Но мы ничего не крали! – в один голос взвыли Тамара Леонидовна и Анна.
– Мама не могла ничего украсть, – заступилась за мать Ирина.
– Да, Тамарка еще та штучка, но самое большее, что она могла своровать, так это чужого мужа, и то по молодости, – решил поддержать бывшую жену Сидоренко.
– Алина, может, выслушаем, что они хотели нам сказать? – предложила я.
– Что ж, пусть говорят, – пожала плечами Алина. – Кто первым начнет?
– Аня, давай ты, – сказала Тамара Леонидовна, жалобно посмотрев на Анну. – Я не могу, не в состоянии, и про меня все расскажи, как я тебя в эту историю втянула.
– Мама, что ты говоришь? – Ирина обхватила ладонями пылающие щеки. – Какая история?
– Ты слушай, ее слушай. Рассказывай, Аня.
– Хорошо, только не перебивайте, – попросила та. – Меня трудно понять, и все же попробуйте. Не буду рассказывать, как я жила до переезда в Германию. Ничего в моей жизни интересного не было. Все как у всех: школа, техникум, два брака (оба скоротечные), рождение детей, маленькая зарплата. А потом обстоятельства вынудили меня уехать на работу в Германию.
– Какие обстоятельства? – поинтересовалась Алина.
– Я же просила вас меня не перебивать. Мой старший сын погиб в аварии. Я не могла оставаться в России. Подруга помогла с вызовом, я уехала, и Антона с собой забрала. С работой возникли трудности, перебивались случайными заработками. А потом я неожиданно встретилась в супермаркете со своей бывшей мачехой. Если бы мы встретились там, на родине, скорей всего я бы прошла мимо, сделав вид, что не узнала, но здесь другое дело. Здесь радуешься любому земляку. Здесь все выходцы из стран СНГ близкие и родные. Разговорились, она мне свой адрес дала, в гости пригласила. Я к ней пришла, потом еще раз, еще. Она меня очень хорошо встречала, обедом кормила. А однажды, не так давно, она мне сказала, что в ее жизни грядут перемены. Во-первых, дочка Ирина собирается замуж за бизнесмена. Во-вторых, и сама Тамара Леонидовна встретила тут свою судьбу. Вдовец, интеллигентный, обеспеченный. Да о таком женихе только мечтать можно. Я стала ее расспрашивать, как они познакомились. Может, вы сами, Тамара Леонидовна, расскажете? – спросила Анна, взглянув на бывшую мачеху.
– В супермаркете мы вместе выбирали мясо. Он первый заговорил со мной на ломаном немецком языке, попросил помочь. В его речи проскользнуло русское словечко. Я очень обрадовалась, что Василий мой
