Веки мужчины дрогнули, суровое обветренное лицо исказила гримаса боли.
– Простите, Брониславович. На лесопилке черт знает что творится. Вся ночная смена упилась. Я успел отрубить напряжение. Там началась драка.
– Откуда они выпивку взяли? Как же ты не проследил? – чуть растерянно спросил Никита.
– Сам не знаю. Начали работать, как обычно, в восемь, а через час началось. Точно знаю, с собой никто не приносил. Похоже, заранее было припасено. Извините, Брониславович, мне трудно говорить.
– Да, конечно, тебе нужно отдохнуть. Спасибо, что сообщил. Кстати, а кто тебя привез?
– Чужие. На дороге встретил. – Раненый тяжело вздохнул и закрыл глаза.
– Все, отдыхай, Петрович.
Закрыв за собой дверь, Никита прямо в коридоре потянулся за сигаретами.
– Не здесь, идемте ко мне в кабинет, – остановила его Елена Владимировна.
– Да, конечно. Извините меня, я немного растерялся.
Отперев кабинет, Елена Владимировна пропустила вперед Никиту и, распахнув окно, поставила на стол импровизированную стеклянную пепельницу.
– Присаживайтесь. Вам нужно прийти в себя, – сказала она, опускаясь на стул.
– Спасибо! У меня к вам просьба, Елена Владимировна. Я вам заплачу, сколько скажете, но только сведения о том, что произошло с Петровичем, не должны просочиться отсюда. Поймите, мне сейчас совершенно ни к чему официальное расследование.
– Я понимаю. Разумеется, сделаю все, что в моих силах, – ответила она. – Только денег не нужно. Лучше медикаментами своему Петровичу помогите, я вам напишу то, что понадобится.
Сунув в карман бумажку, Никита вышел из больницы и, не раздумывая, поехал на лесопилку. В настоящий момент, когда нужно запускать сразу два новых объекта, интенсивно расширяться, допустить развал на уже работающем совершенно недопустимо. Солнце уже поднималось над горизонтом, когда Никита, проскочив деревню, подъехал к высокому забору, которым полгода назад обнесли лесопилку. На территории стояла напряженная тишина. Ни одного человека не было видно. Только распахнутые ворота арочника зияли зловещей темнотой. Выйдя из машины, Никита еще раз огляделся. Никого. Смена словно вымерла. Легкий ветерок шевелил разбросанный по двору мусор. Ворона клевала лежащую на усыпанном опилками настиле корку хлеба. Кран-балка, угрожающе нависнув над штабелем бревен, слегка поскрипывала. Едва заметно покачивался потертый трос с подвешенным на нем тяжелым крюком.
Тяжело вздохнув, Никита, понурив голову, шагнул к распахнутым воротам. Молоденький парнишка, из новеньких, спал, уткнувшись лицом в лужу собственной блевотины. Брезгливо перешагнув через него, Никита остановился, чтобы дать возможность глазам привыкнуть к полумраку. На грубо сколоченном столе возле конторки валялись остатки жалкой закуски, пустые бутылки, несколько смятых пластиковых стаканчиков. Прямо под столом, задрав одну ногу на неструганую лавку, дрых оператор ленточной пилы, рядом с ним на усыпанном окурками бетонном полу стояла недопитая бутылка дешевого вина.
В комнату отдыха, расположенную над конторкой, вела крутая деревянная лестница, прямо возле нее между ящиками с инструментами валялся, неловко подломив руку, еще один рабочий, с окровавленным лицом. Из распахнутой двери комнаты отдыха доносился богатырский храп.
Проверив пульс у лежащего, Никита убедился, что тот жив, просто смертельно пьян. «Хорошо погуляли!» – подумал Никита, поднявшись наверх. Там, обнявшись, спали еще двое. Снова окинув взглядом за одну ночь превратившуюся в бедлам лесопилку, он спустился и вышел во двор. Настроение было пакостней некуда. Никита подошел к лежащему посреди двора парнишке, попытался растолкать, но безуспешно: парнишка лишь взглянул на него мутными глазами, пробормотал что-то невнятное и снова рухнул лицом в лужу. Махнув рукой с досады, Никита вернулся в арочник. Навстречу ему, размахивая здоровенной палкой, бросился работяга с окровавленным лицом, тот, что минутой раньше мирно лежал под лестницей.
Рефлекторно увернувшись, Никита коротко, но сильно, не разворачиваясь, ударил нападающего ногой по почкам и едва успел остановить себя, чтобы не добить. «Еще не хватало садиться из-за этого дерьма! – подумал он, и в этот момент на территорию въехал запыленный милицейский уазик.
«Вообще, отлично! И эти пожаловали! Интересно, кто же их вызвал?» – успел он подумать. Благо из уазика выбрался знакомый местный участковый и, безмерно удивленный, направился к Никите.
– Доброе утро, Никита Брониславович! Что у вас тут происходит?
– Утро добрым не бывает! – буркнул Никита, ногой отбрасывая дубину подальше.
– Такое, пожалуй, да! – поддержал его старший лейтенант. – Что тут случилось? Мне только что позвонили, сказали, что у вас на лесопилке поножовщина.
– Кто позвонил? – перебил его Никита.
– Понятия не имею. Похоже, звонили из таксофона.
– Очень интересно! Я узнал, что на лесопилке пьянка, но, к сожалению, поздно. Приехал разобраться, а они уже вповалку. Все! Поголовно. Тебе, пока сюда с поселка ехал, никто не попадался?
– Нет, никого не видел. А в чем дело?
– Понимаешь, у меня на смене должно было быть двадцать человек, в основном твоих, из поселка, а здесь я насчитал только пятерых. Странно это.
– Может, по домам разошлись? – пожал плечами лейтенант.
– Не исключено, вопрос только, откуда у них столько пойла? Я зарплату еще не выдавал. По идее им пить не на что. В поселке ничего такого не было? Ну, вроде свадьбы или чего-нибудь похожего.
– Нет. Да и вина такого в продаже не было, это точно! Явно из города привезли, – поднимая бутылку, задумчиво сказал участковый.
– Еще интереснее! На мой взгляд, они выпили не меньше трех-четырех ящиков. Для работяг, в переводе на деньги, это очень солидная сумма.
– Тогда нужно искать зачинщика среди городских.
– По-видимому, так, но на смене их было всего двое. Один еще спит, а второй, что ко мне добрался, трезвый. От него я и узнал обо всем.
– Что делать будете? – спросил лейтенант.
– Этих уволю ко всем чертям. Новых наберу.
– Не боитесь, что мстить будут?
– А ты на что, лейтенант? Охраняй! За что ты у меня деньги получаешь? – глядя прямо в глаза, жестко сказал Никита. – И еще! Я, конечно, сам буду разбираться, но и ты уж мне помоги. Поищи, кто организовал это безобразие.
К приезду утренней смены Никита уже дал объявление о наборе рабочих. А спустя час пошли первые звонки.
Солнце, поднявшись над лесом, припекало все сильнее. Туман рассеялся, словно его и не было никогда. Невесть откуда взявшийся ветерок подернул легкой рябью зеркальную поверхность воды. По дорожкам то тут, то там замелькали любители утренних пробежек, а к пляжу потянулись первые купальщики. Юлия, затушив сигарету, поднялась со скамейки, отряхнула от налипшей хвои легкие брюки и двинулась к корпусу.
Со стороны стадиона доносилось металлическое звяканье, кто-то с самого утра уже «качал железо».
Непонятно почему, но именно сегодня избавиться от прошлого ей никак не удавалось. В памяти невольно всплывали те дни, когда она была так счастлива.
Финал конкурса проходил в Варшаве. Юлия, успешно пройдя все отборочные и предварительные туры, прошла в финал не просто отлично – блестяще, и тем не менее волнение, охватившее ее накануне последнего выступления, унять никак не удавалось. Если бы не поддержка Алексея, все могло обернуться иначе. Чтобы немного успокоить талантливую ученицу, он сразу после ужина повел Юлию гулять по городу. Уже не раз бывавший в Варшаве, он водил ее по Старе Мясту, рассказывал различные истории, связанные с образованием Польши, о традициях и нравах, царивших здесь в далеком Средневековье. Постепенно Юлия отвлеклась, забыла на время о предстоящем выступлении и полностью отдалась очарованию прекрасного города. В гостиницу они вернулись только в полночь. Уставшая, но счастливая от прекрасно проведенного вечера, Юлия вошла в номер.
Последние полтора месяца она встречалась с Алексеем ежедневно, но больше не позволяла себе
