Тайны русского народа. В поисках истоков Руси

местоимениями, с одной стороны, и указательными словами, с другой, объясняется скорее всего тем, что название 1-го, 2-го и 3-го лиц одновременно сопровождалось указанием на данное лицо (в том числе и с помощью жестов).

Отсюда совершенно естественно предположить, что некоторые общие элементы, лежащие в основе личных и указательных местоимений, а также местоименных наречий всех известных языков, и являются теми первичными (архаичными) формами праязыка, которые благополучно дожили до наших дней. Сравнительный анализ более 200 языков практически всех языковых семей (недоступными оказались данные лишь по языкам группы мунда, андаманским и ряда языковых семей индейцев Южной Америки) позволяет выделить четыре таких первоэлемента: [М], [Н], [С], [Т]. Их происхождение вполне уместно возвести к общему праязыку, где смысловое значение названных элементов, быть может, соответствовало различной пространственной направленности, принадлежности или удаленности. Не существует в мире ни одного языка, личные местоимения и указательные слова которого в той или иной степени не основывались бы на четырех перечисленных элементах.

Под праязыком следует понимать лишь самый начальный этап формирования языков, относящийся к столь раннему периоду человеческой предыстории, когда человек еще не был человеком в собственном смысле данного понятия. Первичные пространственно-указательные слова и произошедшие от них личные местоимения с течением времени, естественно, изменяли свой первозданный вид. Тысячелетия не могли не оставить отпечаток на первоначальном фонетическом оформлении пространственно-указательных элементов. Из простого сопоставления видна эквивалентность элементов [Т] и [Д]. (Ср., напр., в индоевропейских языках местоимение «ты» = tu испанск., румынск., ирландск., армянск., литовск., латышск.) = du немецк., датск., норвежск.); или местоимение «мы» в черкесской подгруппе кавказских языков: te (адыгейск.) = de (кабардинск.). Точно так же следует принять эквивалентность элемента [С] и элементов [З], [Ж], [Ш], [Ч], [Ц]. Правомочность такого утверждения вполне видна из сравнения указательных местоимений со значением «этот» в индоевропейских языках: сей (русск.) = sa (готск.) = this (английск.) = is (латышск.) = ce (французск.) = co (ирландск.) = зэ (бретонск.) = sдm (тохарск.) = so (авестийск.) = ацы (ж.р.) (осетинск.); и далее — в других языковых семьях: за (арабск.) = ez (венгерск.) = see (эстонск.) = эс (грузинск.) = со (японск.) = cai (вьетнамск.) = чжэ, цы (китайск.) = чо (корейск.) = ,su (турецк.) = шу (узбекск.).

Хотя в сравнительном анализе можно было бы ограничиться одними указательными словами современных языков, — именно сопоставление их с личными местоимениями дает возможность с уверенностью говорить о многенезе языков мира. Во-первых, в составе личных местоимений сохранились в большинстве случаев те первичные элементы и те формы этих элементов, которые по тем или иным причинам были утрачены в указательных местоимениях и местоименных наречиях. Во-вторых, личные местоимения — это, пожалуй, единственная в своем роде категория слов, в которой запечатлена в доступной для анализа форме история развития языка от самых истоков до настоящего времени: если образование 1 лица (дифференциация понятия «я» из древних пространственно- указательных понятий) относится, видимо, ко времени единого праязыка, то выделение 3 лица из указательных местоимений и местоименных наречий во многих современных языках не завершено до сих пор. Наконец, в-третьих, — и это главное — 1 лицо личных местоимений большинства современных языков можно привести к общей схеме.

Причина, по которой не всегда удается установить прямую зависимость между указательными словами и личными местоимениями в некоторых отдельно взятых языках, в принципе понятна. С одной стороны, несомненно, что в процессе эволюции первичные элементы праязыка могли развиться (в уже обособившихся семьях) в широкую систему конкретных указательных понятий, включившую в себя и новые основы. Примеры большого числа пространственно-указательных форм в различных языках вполне подтверждают эту мысль. (Так, в эскимосском языке насчитывается 20 указательных местоимений, до десяти указательных форм имеется во многих индейских языках, больше десяти — в мальгашском языке и т. д.) С другой стороны, на определенных этапах развития языков отдельные слова и формы, напротив, отмирали. (Например, в русском языке сравнительно недавно перешли в пассивный запас слов разноосновные указательные местоимения «сей» и «оный».) Генетическая связь между указательными словами и личными местоимениями становится сразу же очевидной, если сопоставление в плане «указательное слово — личное местоимение» производить не в отдельно взятом языке, а в языковой семье или группе в целом. Впрочем, в каждой языковой семье почти всегда находятся языки, в которых взаимосвязь между указательными словами и личными местоимениями выступает непосредственно в данном языке. Для примера можно сравнить указательные слова и местоимение «я» некоторых языков:

индоевропейские языки:

индийская группа — ma — mama (сингальск.);

иранская гр. — ан — ман (белуджск.);

балтийская гр. — is — а (литовск.), is — es (латышск.);

кельтская гр. — ma — me (бретонск.);

кавказские языки: вейнахская гр. — ис — со (чеченск.);

картвельская гр. — ham — ma (чанск.);

алтайские языки:

тюркские языки — манна — мин (якутск.);

мана-мен (узбекск.);

бурушаски языки: se — za (вершикск.);

китайско-тибетские языки: цзай — цза (китайск.);

индейские языки:

алгонкинско-вакашская гр. — ina — nina (фокс);

пенути гр. — un-i' — n-i (майду);

нилотские языки: enк — nбnъ (масаи);

манде языки: anua — na (ваи);

семито-хамитские языки:

семитская гр. — хун-ака — 'бн-а (арабск.),

хауса-котоко гр. — nan — ni (хауса);

папуасские языки: ande — adi (бонгу);

мон-кхмер языки: nih-aс (кхмерск.);

дравидские языки: antna — n-anu (каннада);

малайско-полинезийские языки:

микронезийские языки — ine — ani (науру);

эскимосско-алеутские языки: уна-хуана (эскимосск.);

тасманийский язык: ni, ne — mi(na);

баскский язык: an — ni.

Как уже было отмечено, есть достаточно оснований предполагать, что образование личных местоимений 1 лица относится к эпохе существования праязыка. Вероятно, на определенной ступени развития праязыка какое-то указательное слово стало выражать понятие «я». Скорее всего, даже не одно, а два указательных слова составили новое сложное понятие, имевшее, однако, на первых порах лишь конкретное узкое пространственно-указательное содержание. Это тем более объяснимо, что, коль скоро образование личных местоимений 1 лица относится к эпохе примитивного языка, а значит, и эпохе примитивного мышления, — то возникновение нового понятия вряд ли могло основываться на фонетической дифференциации первичного понятия, а, вероятней всего, возникло путем механического соединения двух уже освоенных элементов. Возможно, что понятие «я» в праязыке выражалось словом, образованным путем