— Да ты не ее любишь, — с некоторой насмешкой сказал Виталий, глядя на «официального мужа- альфонса», он был ему противен до тошноты. — Ты отца ее любишь, потому что прекрасно понимаешь, что если бы не он, то кем бы ты был. Да, никем. А на счет любви, ты у нее сам спроси, любит она тебя или нет. А я посмотрю, может, это она меня обманывает.
Пока Виталий говорил, Олег продолжал, что-то бубнить про свою самостоятельность, про то, что он самостоятельно обеспечивает семью, но Виталий, услышав весь этот бред, резко оборвал его словесный поток.
— Да это ты ее родителям расскажи!
Ирина с укором посмотрела на Виталия. Из всего того, что здесь сейчас говорилось, она уловила только самое обидное для нее.
— Виталь, ну как ты можешь? Я же люблю тебя, могу сказать это хоть при ком!
— И при отце с матерью сможешь? — ехидно и зло спросил ее Олег. — Давай! Давай сейчас поедем к твоим родителям, — предложил он с торжествующей улыбкой, он отлично знал, что она этого не сделает. — У мамы как раз день рождения! Сделаем ей подарочек!
Скажем так, я отлично знаю, что они тебе скажут. И ты это отлично знаешь! Знаешь ведь, да? Ты же прекрасно знаешь своих родителей!
— И ты этим пользуешься! — разгадал его игру Виталий. — Ладно, давай так. Я на твое место не претендую, не хватало, чтоб меня еще альфонсом назвали. Это тебе все равно…
— Каким еще альфонсом?! — взвился Олег. — Ты хочешь сказать, что это я альфон…
— Не перебивай! — перебил его Виталий. — Дай я скажу. Я не собираюсь на ней жениться и жить с ней вообще. Я уже говорил ей об этом. Если не хочешь разводиться, оставляй это все себе, живи с ней, только спите в разных комнатах и все.
— Ты в своем уме?!! Ты соображаешь, что говоришь?!! Так, скажем так, я законный муж, и это моя жена и нам… и… мне решать, что нам делать!
— Да не хочет она с тобой жить и быть с тобой вообще. Ты найди себе другую и встречайся с ней потихоньку. Я понимаю, что тебе так важно твое теперешнее положение и все те привилегии, которые дает тебе твоя теперешняя фамилия. Оставляй все это себе, а мы будем встречаться с ней потихоньку. Никто ничего знать не будет, и все будут счастливы.
— Кроме меня! Я не допущу это ни в коем случае! Скажем так, я люблю ее, мне никто не нужен, я муж, я буду с ней жить! Скажем так, я не соби…
— А давай скажем так! — резко перебил его Виталий, которому до смерти надоели его бесконечные «скажем так». — Пусть она сама выбирает, с кем ей быть. А то что-то ты ее мнения совсем не спрашиваешь.
— Хорошо, — согласился Олег, имея за душой козырь, — пусть решает. Ну, давай! Давай решай! И сейчас мы все вместе едем к твоим родителям и сообщим им о твоем решении!
Он знал, какое решение приняла бы она, не будь его давления, и знал, какое решение будет сейчас, после очередного упоминания о родителях. Будет мало, так он пройдется еще насчет дня рождения мамочки и все такое…
— Ну, давай, говори! Ты же знаешь, что потом будет, — он просто дразнил Ирину. — Ну, давай-давай! Ну, скажи ему, ну! А! Может, ты меня стесняешься? Хорошо я отойду.
Олег отошел на несколько шагов в сторону и повернулся к ним спиной, он был абсолютно уверен в своих расчетах.
После того как Олег оставил их, Ирина подняла на Виталия свои большие, полные грусти глаза и долго-долго смотрела на него. А он смотрел на нее и ждал, ждал ее решения. Возможно, сейчас решалась его, их судьба, но он согласится с любым решением.
А Ирина все смотрела и смотрела на любимое лицо, пока слезы не навернулись на глаза, и лицо его стало расплываться. Тогда она проговорила, тихо, еле выдавливая из себя слова:
— Виталичка, я очень тебя люблю, но нам нужно расстаться.
Виталий не произнес ни слова, он повернулся и медленно пошел к своей машине.
Она смотрела ему вслед и ей казалось, что она видит его в последний раз. Силуэт его начал сильно расплываться — слезы застилали глаза.
Видя, что Виталий уходит, Олег бросился за ним со словами:
— Подожди… ты совсем уходишь? Мы теперь можем жить спокойно?
Но Виталий не слышал его, у него в голове, как колокол, стучали слова любимой, мозги его затуманились. Для него этот удар был даже больнее потери погибших друзей.
— Постой! — кричал в догонку Олег.
Но «Челленджер» уже тронулся с места и через секунду скрылся за поворотом.
Прошлым разговором с Виталием и его результатами Олег не удовлетворился. Он хотел обезопасить себя всячески, застраховаться от любых случайностей. Поэтому он уже на следующий день обратился к частному детективу, агентство которого бралось за любую работу.
— У меня есть подозрения, что он хочет украсть моего ребенка, — говорил он сыщику, сидя напротив него в небольшой комнатке детективного агентства, — с целью получения большого выкупа.
Детектив, мужчина уже в возрасте и проработавший до самой пенсии в милиции, сразу усомнился в данной версии, однако вида не показал. По роду своей деятельности он знал Бандеру не хуже Олега, поэтому и сомневался. Но клиент есть клиент, как говорится, кто за девочку платит, тот ее и танцует.
— Я о нем, скажем так, навел кое-какие справки, — продолжал Олег. — Он неоднократно судим за тяжкие преступления. От такого, скажем так, всего можно ожидать. По этому я и обращаюсь к вам, к частному детективу. Мне необходимо установить за ней дневное наблюдение. Докладывайте мне обо всех ее контактах, особенно с ним, если таковые будут.
— Нам нужно составить и подписать договор, — сказал детектив.
— Да-да, конечно. Вот тут ее фотографии. Ну., его в лицо, я думаю, знаете? Да?
Сыщик согласно кивнул головой, когда-то он несколько лет руководил шестым отделом УВД, который впоследствии назвали УБОП, еще бы ему не знать Банина.
— Вот машины, на которых она может ездить, — Олег выкладывал на стол фотографии и бумаги, к посещению он подготовился основательно. — Это вот сотовый телефон, это домашний… ну… если будете устанавливать прослушку. А вот его машина, на которой он ездит…
Закрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья, Виталий сидел за рулем «Челленджера», припаркованного на привокзальной площади. Он не спал, не дремал, просто сидел и ждал прибытия иркутского поезда. Настроения не было никакого, ни плохого, ни хорошего, пусто как-то.
Он вставал утром автоматически, не радуясь предстоящему дню и не ожидая от него ничего. По привычке ехал по делам, по привычке разговаривал с людьми, по привычке улыбался или наоборот распекал кого-то, но внутри не ощущал ничего, кроме пустоты. И пустота-то эта была какой-то ни холодной, ни горячей, ни щемящей и оставаться в ней не хотелось, и вырываться сил не было, не было и желания. Желаний вообще никаких не было, даже элементарных пить, есть, спать. Когда надо, он ел, но вкуса не ощущал, когда надо, он спал, но снов не видел, просто это было надо, и он это делал.
Объявили прибытие иркутского. Виталий, открыв глаза, смотрел, как медленно двигались зеленые вагоны, двигались-двигались и наконец встали.
Из разом открывшихся дверей потянулись пассажиры с чемоданами, пакетами, ящиками, мешками. Приехавших было немного, и Виталий сразу заметил высокого парня, в кожаной зимней куртке с большой спортивной сумкой через плечо. Это был Волчек — Денис Волков, его-то и встречал Виталий.
Увидев Дениса, Виталий слабо улыбнулся, но и эта грустная улыбка быстро растаяла на его лице. Подождав, когда Волчек подойдет поближе, Виталий вышел из машины и встал рядом так, чтобы Денис его заметил.
Они обнялись, поздоровались.
— Как доехал? — спросил Виталий.
— Да, ничего, нормально. Клиентов только хороших не попалось, — ответил Денис, не привыкший, по всей видимости, терять время даром.
