— Послушай, Аликс, — сказал он. — Я не просто гуляю сам по себе. Я должен найти одного человека.
— Он твой хозяин? — оживилась рыжая.
— Нет. Я должен... — Баюн прикусил язык. — В общем, это важно.
— А где твой хозяин? — не унималась Аликс.
— Далеко. — Тут Баюна осенило: — Если ты мне поможешь, я попрошу, чтобы тот человек тебя покормил.
Глаза Аликс вспыхнули. Мордочка стала хищной:
— Согласна. Только с условием: сливок — жирных, свежих сливок. И если рыба, то сырая или жареная. А то сейчас стали кошкам варить, а вареная рыба так пахнет, будто ее уже ели! Если мясо...
— Аликс, просто отведи меня к нему, — перебил Баюн. — И я тебе обещаю, получишь все, что пожелаешь.
Он не был уверен, что сможет выполнить обещание, но самому ему было Финиста не найти. Зато Аликс знала город, как свои четыре лапы. Порасспрашивав дворовую братию, такую же тощую и потрепанную, она уверенно двинулась по улочкам, заборам и крышам.
Дом Финиста оказался двухэтажным и неприметным. На крыше была голубятня. Баюну открыла кухарка.
— Здравы будьте, — сказал кот без особой надежды. К его удивлению, женщина ответила:
— И фам зтравы путьте, герр кот. Што прифести фас сюда?
— Иван-Царевич челом бьет, — торопливо заговорил Баюн, — я к Финисту — Ясну Соколу. Очень важное дело!
— От герр Ифана? Понимайт. Проходийт. Это есть фаш спутник?
— Это Аликс, — сказал Баюн. — Ей, пожалуйста, сливок и рыбы. Если можно.
— Разумейться, герр кот. Фам на фторой этаж. — Кухарка взяла Аликс на руки. Та прижала уши.
— Не кобенься, — посоветовал кошечке Баюн, — а то кормить не будут. — Он зашел внутрь, ожидая увидеть какие-то диковины, но Финист обставил свое жилье, как русич — лавки, сундуки, образа. Образа, впрочем, были навьими и изображали жутких тварей.
Статный чернокудрый хозяин дома сидел на втором этаже за столом. Выглядел он молодо, но глаза выдавали года и опыт. Финист был из тех, кто жить не может без молодильных яблок. Он смотрел поверх большой печатной книги и о чем-то думал. Брови его хмурились.
— Гутен таг, ви гейт эс дир? — сказал он, увидев вошедшего Баюна. — Иван присылал с голубем, что за ключами прибудет кот. Тебя, часом, не Манулом кличут?
— Как? — удивился тот. — Нет, я Баюн. У Яги живу.
— У Ягжаль? Да, припоминаю такую.
— Тот самый Финист... — прошептал Баюн. — Иван прислал вам голубя! Значит, он жив? Он отбился?
— Да, — хмыкнул Финист, — тот самый. Мой друг Иван был в добром здравии, когда писал весточку. Но дом свой он покинул. И куда ушел, он мне не сказал.
— Он говорил, что вы все разъясните. — Баюн вспрыгнул на лавку. — Сам он не успел...
— А что ты уже знаешь?
Баюн рассказал.
— Да, — Финист встал из-за стола и прошелся по горнице, — ты, кот, угадал. Гроза — это имя. Имя зла.
— Опять зло! — в отчаянии воскликнул Баюн. — А как же Светлый Князь? Его будто и нет — только навская жуть, да ужасы этого, как его, Вия!
— Светлого Князя мы и хотим дозваться, освободив Грозу, — сказал Финист. — Это единственный путь. И рад был бы я его избежать, да все прочие закрыты.
— Что такое Гроза? — спросил Баюн.
— Это очень древняя сила, сила хаоса. Она старше, чем все светлые, пекельные и земные царства. Лишь тот, кого мы зовем Вием, древнее ее, да еще, пожалуй, сам Господь Бог. Гроза — это разрушение. Когда она вырывается на свободу, падают престолы, рассыпаются королевства, вспыхивают смуты.
— И вот это вы решили освободить? — ахнул Баюн. — Да Кощей Бессмертный нам скоро без вас такую Грозу устроит, мало не покажется!
— Дослушай меня, кот. Тридевятое царство обречено. Его будут рвать друг у друга царь Горох и Микки Маус, а кровь за этих вурдалаков прольют простые русичи. За что тебе приятнее жизнь отдать, Баюн? За человеческую мерзость и алчность — или за самого сатану?
— Я вообще не хочу отдавать жизнь, — ответил кот. — И крови я ничьей не хочу. Разве нельзя просто попросить Светлого Князя о помощи? Зачем нам какая-то Гроза?
— Затем, что мы должны его принудить. Вот зачем. После Багровых Лет боги Ирия отвернулись от Тридевятого. Это часть той тайны, которую вам всем запрещено знать.
— Багровых Лет?
— Так на самом деле зовутся времена, когда в Тридевятом правила Навь.
— Но ведь простые люди не виноваты! Почему Светлый Князь так поступил?
Финист помолчал.
— Это ведомо только самому Светлому Князю, — наконец сказал он. — Но когда Гроза вырвется, ему придется вмешаться. Пиршества разрушения в Тридевятом Князь не допустит. Это я знаю точно.
Он взял со стола шкатулку, открыл ее и показал Баюну три гладких зеленых шарика с ноготь величиной.
— Вот то, за чем ты пришел.
— Это те самые ключи? — разочарованно спросил Баюн. — Как же ими открывать?
— Я не знаю. Я даже не знаю, как выглядят замки или оковы. Но есть тот, кому это известно.
— И кто же?
Финист снова помолчал.
— Кощей Бессмертный.
— Значит, я опять угадал верно, — пробурчал Баюн. — Не будь вы Финист — Ясный Сокол, я бы подумал, что меня слуги Микки Мауса к себе переманивают...
— Нам и придется сыграть в тавлеи Микки Мауса, кот. Придется, если мы хотим выведать у Кощея, где закована Гроза. Главное, чтобы мы его перехитрили, а не он нас.
Ночевал Баюн у Финиста. Ясный Сокол обещал отправить их с Белогривом домой на крылатом корабле, чем несказанно обрадовал кота. Ключи были теперь у Баюна в бархатном мешочке на шее. Прокушенную и обслюнявленную карту он выбросил.
Во сне кот бежал по лабиринту, полному тумана. Ему казалось, что то слева, то справа доносится звяканье цепей, которыми скована Гроза, и он бросался в ту сторону, однако каждый раз утыкался в тупик.
— Ты не там ищешь, — сказал ему голос. Голос говорил по-аламаннски, но во сне Баюн отлично его понимал. — И вообще, лучше бы тебе перестать.
— Я видел, что случилось в Залесье, — ответил кот. — Я не хочу, чтобы это повторилось и в Тридевятом царстве. Если только Гроза заставит Светлого Князя защитить нас, то я ее выпущу.
— Финист не сказал тебе всей правды.— Обладатель голоса выступил из тумана. То был величественный золотистый лев. — На вашем языке мое имя Скимен.
— Я кот Баюн.
— Мне это известно, хотя ты как только себя ни называл в своем путешествии.
— Финист мне солгал? Зачем?
— Не солгал, а утаил. Что в данном случае еще хуже. Ты хоть знаешь, кто он такой?
— Отлично знаю, — обиделся Баюн. — Он родился еще до сами знаете чего. Он трон бы занял вместо скомороха Бориски, да его предали. Всех бояр-заговорщиков казнили, а он скрылся. Люди думали, умер. И жалели. Такой царь был бы!
— Слова русича, — сказал Скимен. Баюн не понял, хвалит он так или осуждает. — Человек Нави, родился при Нави, защищал Навь. Почему же сейчас он так ратует за Светлого Князя? Попробуй это понять,
