заводик. Форд, думаю, приколется. Или еще че-нить придумаю. Трансатлантические перелеты, например. Поток стабильный, в этой локации я полноценно протяну лет семьдесят местного времени, начиная с сегодняшнего момента. Заманчиво прожить большую часть двадцатого века, влияя на историю, которую, к тому же, знаешь.
Последний налет оказался очень продуктивным. Джонни как чувствовал. Пять мешков с эмблемой почтового общества — стандартная добыча. Но при виде шестого, небольшого замшевого сидорка, сердце Джона забилось в геометрической прогрессии. Чутье не подвело. Ворох сверкающих радугой каменьев впечатлял своим весом. Впрочем, размеры камней не уступали. Странно, охрана была совсем небольшой. А брюликов — на миллион. В нынешних зеленых. А говорят, халатность — чисто советское изобретение.
В дверь тихонько постучали. Джонни повернул голову и прислушался. Странно. Том?… Стук стал настойчивее. Вейн вынул кольт и сполз за кровать. Баррикадка так себе, но хотя бы что-то. Это не Том и не его жена, они не должны быть столь настойчивы. Дверь довольно сильно толкнули. Джон взвел курок. Рок- н-ролл.
Песни не получилось. Дверь распахнулась, будто в ней не было пятидесяти фунтов весу, а кованый засов — детская бирюлька. В коридоре за дверью темень, но силуэт в проеме просматривался очень хорошо.
— Джон? — позвал приятный женский голос.
Вейн снял курок со взвода, придержав его пальцем.
— Ты в рубашке родилась…
— Можно войти?…
— Ты уже это сделала, заметь, не спрашивая. Не делай резких движений…
Девушка вошла и остановилась посреди комнаты, подыскивая место для посадки.
— Стул возле окна.
— Спасибо, на кровати мягче… — Она уселась на покрывало и удивленно подняла брови на направленный ей в голову ствол. — Так и будешь демонстрировать чудеса храбрости?…
Джонни поднялся на пятках и отступил к окну. Кольт ушел обратно в ножны, но взгляд продолжал напряженно искать подвох.
— Я тебя знаю… Видел очень давно… В другой жизни… Как ты здесь очутилась?…
— Я не знакома с вами, мистер Вейн. Воочию, во всяком случае… Хотя, много наслышана. Я приехала к вам по заданию Центра.
— Возможно. Как я могу это проверить?
— Если я назову тебя Константином — дальше проверять будем?…
Джонни уселся на стул задом наперед и положил подбородок на кулак.
— Не будем. Меня зовут не Константин, но этого имени вполне достаточно.
— Тебя ведь и не Джонни зовут…
— Настолько же не Джонни, насколько не Константин. Впрочем, верно и обратное утверждение. Ты должна знать.
— Я не знаю твоего настоящего имени…
— Я сам его не знаю. Как внучка поживает?…
— Какая внучка?…
— Твоя.
— Мистер, мне двадцать пять лет…
— Ага…
— Так, я не понимаю. Мне кажется, что вы меня с кем-то перепутали. В Центре сказали…
— Я тебя знаю. — Джон перебил ее, даже не сделав попытку вникнуть в начатую фразу. — Погоди про Центр…успеешь… Мы виделись с тобой, очень давно. Несколько жизней прошло… Ты — ведьма, а я — приходил к тебе за амулетом…
Вейн внимательно рассматривал знакомые черты. Красивая. Взгляд, рождающий вибрацию в груди. Рассыпчатые смоляные волосы. Та же стать, та же пластика. Не изменилось ничего. Каждая клеточка была на том же самом месте, что и прежде.
— Знаешь, я до сих пор не определился со своей позицией относительно тебя и знания, которое я тогда получил. Бывали периоды, когда я очень жалел о знакомстве с тобой и твоей внучкой. Самое паршивое, что эти мысли пришли много позже, когда я раскопал в своем дерьмовом подсознании каждый винтик и переключатель. И понял, что никуда от знания не денусь. Даже пулю себе в лоб пустить не могу. Смысла нет. Какая разница — Джонни Вейн или Константин… Один хрен — петля мебиуса…
Девушка вскинула на Джона свои огромные глазищи и внимательно посмотрела в самые зрачки.
— А сейчас я наловчился даже получать удовольствие от своего цикличного марафона. Только вот, благодарности к тебе уже не испытываю. Ты должна меня помнить, колдовское отродье…
— Я поняла. Я читала твое досье в Центре. Ты принял меня за ту, что инициировала тебя. Но я — не она… та женщина умерла очень давно.
— Мы все умерли. Многие — уже не по разу. Хорошо… почему у тебя ее тело и лицо?
— Теперь мне все ясно. Когда мы тебя искали — сигнал мозга, вступающего в контакт, подвергали определенной модуляции. Видимо, ко мне применили тот же синхронизатор. А облик — он же у тебя изнутри идет.
— Мог бы и сам догадаться. Старею…, — глаза Джона неожиданно улыбнулись на секунду и снова стали холодными, как хром, — так что там Центр-то…
— Ты уже вступил в контакт с объектом?
— Разве что, еще в него не стрелял…
— Ты инициировал его?
— Пока нет… жду ж, едрить, вашего сигнала. Что за глупые вопросы…
— Я должна была уточнить. Ты готов?…
— Да. Я прочувствовал его частоту и модуляцию. Мы с ним одного рода и я могу не просто инициировать знание, я могу полностью загрузить всю требуху в его душу.
— Да, ты сообщал. Из Центра попросили этого не делать.
— Фак офф.
— Он же враг! Нельзя передавать врагам знания! Мы должны составить тонкую дезу…
— Передай в Центр, что они могут идти в жопу. Мне пофигу ваши враги и я не намерен…
— Ты же наш… Джонни… Костя…
Вейн с холодной улыбкой смотрел на агента.
— Нет. Вот тут вы ошибаетесь. Я ничей. Принципиально. Помощь центру — это мой добровольный акт, благодарность… черт, я даже не знаю за что… Но выполнять указы… Передай — еще одна попытка мне хоть что-то указывать и я посылаю их в анус. Со всеми прожектами. И на связь больше не выхожу.
— Вы отказываетесь нам помогать, мистер Вейн?… но… как же… — ее вид был очень растерянным. Куда-то подевалась и строгость, и белокаменность, лицо ее ожило, на щеках заиграл румянец. — Если я такое передам, они примут меры…
— Какие? Вынут процессор и растопчут ногами? Я хорошо покопался в своем подсознании. Я шесть жизней потратил на Тибет, Индию, Китай и тому подобные душеценительные места. Я контролирую свое бытие насквозь. И не только на финальной петле. Я репродуцировал свою личность в сеть. И архивирую туда всю накопленную информацию, каждый раз, когда заканчивается перерождение. Если вы физически уничтожите родивший меня процессор — через какое-то время моя личность инициируется снова, на другом. Ну, разве что про Дикий Запад не запомню. Не скрою — буду расстроен. Мне тут очень нравится. Просто пристанище нашел… Но — и только.
Девушка совсем потеряла самообладание. В глазах стояли слезы и губы дрожали.
— Джонни, почему?… — она едва выговорила, горло перехватывало и не разрыдаться ей стоило больших сил.
— Тебя как звать?… — Вейн смягчился, бедняжку стало немного жаль.
— Аня… Энн, вернее…
— Хорошее имя… и одно, и второе… у тебя это первая петля?
— Да… я осваиваю знание… Но у людей ведь многоразовая реинкарнация удается только у одного
