повезло — вид у мужчины вполне приличный. Одет дорого, но меня смущает костюм в яркую широкую полоску. Явно пытается стилизоваться под ретро. Хотел быть Великим Гэтсби, а получился Доктор Айболит, неудачно загримированный под Аль Капоне.
Я терпеливо жду, когда Павел выскажется о цели нашей встречи.
— Вы, наверно, недоумеваете, почему я вас пригласил сюда? — говорит он, словно прочитав мои мысли.
— Думаю, у вас есть какие-то специальные пожелания по поводу украшений? Что-нибудь особенное?
— Да. У моей подруги есть несколько старых вещей, доставшихся от бабушки…
«Как же, — думаю я. — Бабушка, наверное, была комиссаром и ходила с наганом на экспроприацию буржуев. Или гуляла с матросиком с «Авроры».
— Мне бы хотелось подарить ей что-нибудь в том же стиле. Сейчас под старину уже мало кто работает, да я и не специалист. Может, вы мне поможете найти мастера?
Я знаю этот тип людей — за неимением собственных корней они готовы либо присосаться к чужим (и тогда шерстят по мировым аукционам), либо их сымитировать (заказав новодел под старину). Павлу нужно второе, хотя я бы посоветовала ему первое. Выйдет дешевле и будет больше соответствовать задаче. О чем я ему и говорю с большевистской прямотой. Скоро как раз начинается сезон ювелирных торгов Christie's и Sotheby's в Европе, где старинных вещей за вполне небольшие деньги всегда много.
Павел заказывает белое вино. Чувствую, вопросы у него накопились, встреча затянется. Так и есть.
— Знаете, даже не знаю, как сказать. Дело в том, что я в молодости мечтал быть ювелиром. Даже узнавал, где учат на ювелира. Но стал врачом.
— Каким, если не секрет?
— Я — гинеколог.
Тогда понятно. Ирине повезло вдвойне.
— Сейчас, когда у меня своя клиника, я решил вернуться к своей мечте. Нарисовал и сделал первую коллекцию. Вы не посмотрите как профессионал?
Я киваю. Он с готовностью лезет в портфель, сразу превращаясь из успешного доктора в мастера- самоучку. На лице — смесь гордости и волнения. Хотелось бы видеть его в момент, когда он нашел внутри какой-нибудь редкий полип — озарено ли его лицо таким же светом?
На столе лежат плоские золотые диски с бриллиантами. Где-то угадывается солнце, где-то крест. Такие вещи любят носить подростки. Только сделаны они должны быть из стали и стоить в базарный день три копейки.
— Я хотел использовать древние славянские символы, — волнуется Павел. — Мне кажется, людям должны быть интересны их корни.
Опять эти корни! Где он славян-то в Москве видел?
— Как вы думаете, можно ли заинтересовать этой коллекцией магазины? Им же, наверно, нужны российские бренды?
Уже и бренд. Собираюсь с мыслями.
— Видите ли, — осторожно начинаю я. — Мне кажется, перед тем, как предлагать коллекцию магазинам, над ней стоит еще поработать. Изучить литературу по ювелирному дизайну. Посмотреть, каково должно быть соотношение качества и цены, чтобы заинтересовать магазины. Вот, например, во сколько вам обошлось изготовление этих вещей?
— Я люблю до всего доходить сам. Книги мне не нужны. А вещи я сначала делал в Эмиратах, но мне не понравилось качество. А потом поехал в Италию. Там сделали лучше, но дорого. Я итальянцев боюсь — вдруг они украдут мои идеи?
Господи, там и идей-то нет, если, конечно, не допустить, что Павел придумал форму круга. Итальянцы воруют, а мы тут круги изобретаем.
— Но вы согласитесь со мной еще встретиться? — вдруг говорит он.
— С какой целью?
— Может, я смогу быть вам чем-нибудь полезен?
«У меня бриллиантов пропало на 25 тысяч», — хочу сказать я, вспомнив, как Ирина высказалась по поводу того, что я вряд ли смогу оказать ей материальную помощь. Сейчас ситуация столь же гипотетическая, хотя и обратная.
Вместо этого я прощаюсь.
— Но я могу хотя бы узнать ваш мобильный телефон?
— А у меня его нет. Забыла в случайной машине.
— Ну, вот видите. Значит, я могу быть вам чем-то полезен.
— Да я даже номера ее не помню!
— Дайте мне все-таки ваш телефон. Что-нибудь придумаем.
Павел столь немногословен, что остается лишь предположить, что за его скупыми фразами гнездятся большие страсти, подкрепленные большими возможностями. Я прощаюсь, гордо, как мне хотелось бы верить, отказываюсь от предложения подвезти меня домой и ухожу.
Итог дня: телефона нет, драгоценности не найдены. Нужно искать деньги в долг. Встреченный симпатичный мужчина — один. Положительных эмоций в связи с тем, что он друг моей злейшей врагини — ноль.
Нужно обсудить все это с Леной.
10 января, вторник
— Не понимаю, чего ему от меня надо?
— Да то же, что и всем остальным. Ты не урод, остроумна, занятна, умеешь слушать. Идеальный вариант для самовлюбленного мужчины. Ты что думаешь, они нами интересуются? У них бесконечный роман с самими собой. Они лишь ищут зеркало, которое им льстит. Знаешь, как в некоторых магазинах — зеркала чуть-чуть вытягивают, немного худят. Никому от этого никакого вреда — только продажи повышаются.
— Но у него же есть Ирина. Полная мне противоположность…
— Ну, не скажи. Это тебе сейчас так кажется. А когда-то дружили, было много общего.
— Да я бы застрелилась, если бы у меня было сейчас такое выражение лица, как у нее. Она же считает, что мир придуман для ее удобства, а люди рождаются, чтобы ей угождать.
— А может, ему надоела ее стервозность, и он ищет чего-то другого.
— Ну да, профессионального совета.
— Да погоди. Может, это лишь предлог для того, чтобы с тобой встретиться. Чего сейчас гадать?
Ленка, как и я, не была замужем. Поэтому мысли о браке у нее сугубо теоретические. Она всегда говорит, что не может представить себе, как это можно с одним человеком провести больше суток в одном помещении. Мои познания в этом смысле чуть глубже, но столь же безрадостны. Правда, в отличие от нее я верю в любовь. Ничего не могу с собой поделать — все кажется, что где-то она есть. Иначе вокруг нее не поднимали бы весь этот шум, люди не читали книг и Голливуд бы обанкротился.
В магазине с утра переполох. Приехала Алена, наша любимая клиентка. У нее темные волосы, выразительные глаза, прелестная фигура и сильная страсть к ювелирным украшениям. Все это делает ее желанной гостьей. Сегодня она ворвалась в магазин в таком виде, что мы ее не сразу узнали. Горный загар, темные очки, распухший нос. В одежде едва уловимый беспорядок.
Поколебавшись, Алена сняла очки. Ужас! Один глаз совершенно заплыл, другой налился кровью. На переносице синяк.
— Этот мерзавец опять распустил руки! Представляете, я всего один раз спустилась с горы с Зелениным, и то не вместе, а одновременно. Ну, так получилось. А он на меня набросился!
«Мерзавец» — это ее муж. Он старше Алены лет на 20, в хорошие минуты балует, в плохие — ревнует
