Берберский след туарегов
За кого принимали путешественников африканцы? За биологов, археологов? Или просто за богатых сумасшедших? Неизвестно. Но во время кратких остановок любопытствующие подбегали ближе, чтобы рассмотреть машины, все, что в них находится, и особенно двери автомобилей. На дверях с немецкой пунктуальностью была нанесена географическая карта земного шара, на которой красным контуром — победной нитью — обозначался не укладывающийся в головах маршрут. Он начинался с Аляски и, проходя через 26 стран пяти континентов, заканчивался в Вольфсбурге. После просмотра такого маршрута глаза местных жителей наполнялись неизменным лукавым блеском: как-то не верилось им во все это. Объяснить же языком жестов то, что весь путь проделала не одна, а несколько команд за пятнадцать месяцев, не удавалось. Как только рука начинала отдельно очерчивать африканский этап, местные жители тут же благоговейно кивали головами, давая знать, что они понимают, что все мы — и машины, и собеседники — находимся именно в Африке, среди вот этого замечательного пейзажа, хрустящего на зубах песка и адской для нас, но вполне нормальной для них жары. На этом и останавливались: до обсуждения «задания» драйверов дело, как правило, не доходило.
А оно — задание — и вправду было. И его суть, а также географические масштабы во многом объясняли боевой дух путешествующих: десять человек — пятеро немцев, четверо русских и один итальянец — завершали последний, тринадцатый, этап кругосветного ралли на «Туарегах», задуманного компаний «Фольксваген», и решали единственную задачу — ехать там, где ехать нельзя. Им следовало по бездорожью пересечь Сенегал, Мавританию, Марокко, перебраться через Гибралтар (на пароме, конечно), проехать Испанию, Францию, Германию, то есть проплыть по пескам, по кромке Атлантики, пройти по каньонам, камням, горам, чтобы в конце концов убедиться в том что «Туарег» — это танк и лимузин в одном флаконе. Что без поправки так и оказалось.
Облюбованный раллистами Дакар
Точкой старта африканского этапа стала сенегальская столица, которая встретила гостей сорокаградусной жарой и доселе невиданной влажностью. От ощущения, что ты пребываешь в высокотехнологичном парнике, можно было спастись либо в салоне автомобиля, либо в воде, на берегу океана. Так что диковинные сине-черные птицы с длинным и тонким, как смычок, туловищем, а также буйная растительность остались вне кадра: конденсат покрыл всю оптику, словно пленкой. Но жадным глазам и без камер было, что «фотографировать» — нетуристские тропы предстали здесь во всей своей красе. Путешественники оказались не просто на другом континенте — на другой планете, где люди живут, будто в полудреме, где, похоже, никто никогда никуда не спешит. И это отсутствие суеты подкупало с первого взгляда: на лицах местных жителей не было ни следа заботы, ни тени задумчивости о дне насущном.
Сенегалки, стройные, как пальмы, и дородные, как натурщицы Рубенса, не шли, а плыли, перешагивая в ярких красно-желто-оранжевых платьях через горы мусора возле дорог. Одни несли на головах сосуды, баки, ведра, тазы, наполненные разной поклажей, у других за плечами висели платочные гамаки, из которых выглядывали дети. Мужчины в основном занимались общением: кучками по пять—десять человек они сидели или стояли вдоль дорог и оживленно беседовали. На головах — синие или черные тюрбаны… Сколько же градусов по Цельсию под ними? Ну а дети, кто голышом, кто в майках, кто, наоборот, в одних трусах, возились в песке возле тех же дорог вместе с козами и овцами. Идиллия. Где работает этот народ, чем живет и что Аллах ежедневно посылает им на стол — загадка. На протяжении всех четырех тысяч километров по Африке от Дакара до Танжера увидеть спешащих людей так и не довелось, зато с первого же дня пришлось уяснить, что жареную курицу на ужин здесь можно ждать три часа, столько же времени уйдет на просмотр десяти паспортов при пересечении сенегало-мавританской границы. Это нормально. Куда спешить? Зачем подгонять улыбчивых и действительно дружелюбных людей, и когда еще побудешь в другом «измерении»?
Первый перегон от Дакара до Сен-Луи оказался самой зеленой частью пути: саванна шелестела сочной растительностью, над которой возвышались символы Сенегала — баобабы. Попробовать их плодов, к сожалению, не довелось: «обезьяний хлеб» созревает, трескается и падает на землю лишь в январе. Так что, глядя на пейзажи с баобабами, оставалось довольствоваться сырокопченой московской колбасой из холодного «бардачка». В нем же «студились» и бутылки с водой, хотя в машинах стояли и холодильники, но этот «альков» у путника — всегда под рукой. Помимо холодильников везли много другого туристского скарба: палатки, спальники, складные стулья и столы, рюкзаки, металлические ящики с продуктами и сервисный инструмент, который, в общем-то, не понадобился. Общался экипаж в дороге по рации, ехал по навигационным приборам. «Дирижировали» экспедицией два гида — немец и итальянец, задававшие тон команде. Они взлетали на машинах массой по 2,5 тонны на гребни бархан и ехали по нехоженым тропам Высокого Атласа, а позднее и Пиренейских гор так уверенно, что мысли о том, на какую же сумму застрахованы путешественники и во скольких сантиметрах колесо прошло от обрыва, как-то сами собой отступали.
На руинах французского рая
