партиями. Так они просто и эффективно привлекают внимание к теме, которой в данный момент заинтересованы… В парламенте ведь практически все построено на лоббировании — в той или иной мере. И я уверен, что это естественно — все мы находимся здесь для достижения своих целей (я говорю о целях, поставленных избирателями), для проталкивания своих программ, принятия выгодных нам законов. Вот мы с вами собираем сегодня подписи? Значит, тоже лоббируем.
— А что лоббируют эти рисунки?!
— Скорее всего, их развесил Комитет по делам женщин, семьи и детей.
Со стен думского коридора на нас смотрят детские рисунки. Люди проходят мимо них, почти не замечая, но возле одного останавливаются все. Картина называется «Зимний ангел», и выглядит он весьма довольным. Розовые от мороза щеки, пушистые крылья, нимб, более напоминающий блин, — все это очень трогательно. И позволяет Святославу Насташевскому собрать еще несколько голосов в свою поддержку.
Думцев распустить
Дума глазами помощника отличается от депутатской. Это не Дума «зимних ангелов», сувениров, заветных дверей и шахмат на досуге, а Дума продуктовых магазинчиков, пунктов приема корреспонденции, служб пропусков и бесконечной беготни по этажам. По утрам внизу у вестибюля, где теснятся торговые точки со съестным, выстраиваются очереди за немудреными вещами — котлетами, рыбной нарезкой, гуляшами и прочей едой. Никто не знает, успеет ли работник после службы в магазин? Лучше, чтобы на именной полочке в одном из холодильников наверху, где кабинеты и приемные, что-то хранилось. Наверное, поэтому депутатские помощники ценят, когда посетитель вроде меня приходит с коробкой конфет? Являться с пустыми руками — дурной тон, как мне полушутя объяснила помощница Насташевского Саша, которая успела переделать утренние дела, пока мы со Святославом Анатольевичем охотились за подписями. Теперь она направлялась к отделению связи за депутатской почтой. Я составила ей компанию. Мы спускаемся в полуподвал, в помещении которого вдоль стен расставлены шкафы с именами депутатов.
— Если шефу нужно отправить что-либо дипломатической почтой, я заполняю бланк и несу письмо сюда. А когда не требуются ни срочность, ни полная секретность, можно в этот «каземат» не забираться, а пойти на второй этаж. Там самая обычная «Почта России».
Ящик с именем Насташевского заполнен до отказа, несколько бумаг даже разлетаются по полу.
— К вечеру я засуну сюда столько же писем, сама же предварительно их написав. От нас требуют безукоризненного владения официальным эпистолярным жанром. Депутат ведь обязан отвечать на все письма, даже вздорные. Как вы догадываетесь, за него это делает помощник.
Корреспонденция, поступающая в Думу, подразделяется на три категории: просьбы о помощи, конкретные законодательные предложения и теоретические соображения об улучшении жизни в стране. Есть и общая черта: почти все письма заканчиваются требованием немедленного роспуска Думы.
Саша открывает первое попавшееся письмо и читает: «…каждому гражданину России выдать за счет государства по два эмалированных таза. Это единственное, что может уберечь русский народ от страшной радиационной опасности, которая нависла над страной. Только так наша семья и спасается. Один таз я ношу на голове (он оттягивает на себя радиацию от головного мозга), а другой в это время наполнен водой, посредством которой происходит разрежение радиации…» Всем все ясно?.. А Саше-то отвечать. Причем «на такого рода послания — вне очереди. Задерживать ответ опасно: автор наверняка станет жаловаться во все мыслимые инстанции. Может и в суд подать. Депутату — что, он обладает неприкосновенностью, а вот мне влетит».
У Саши заготовлен общий шаблон: «Ваши аргументы будут внимательно рассмотрены Государственной думой и, возможно, включены в соответствующие законодательные проекты…»
— Неужели вы так же ответите на письмо о тазах?
— Нет, конечно. Напишу что-нибудь вроде: «Спасибо за Вашу заботу о государстве и нации. Здоровье россиян является неизменным приоритетом в работе Государственной думы…»
Спутники народных представителей
Подобно тому как в здешнем почтовом ящике чудесным образом помещается больше бумаг, чем кажется на глаз, и сама Государственная дума при ближайшем рассмотрении оказывается изнутри больше, чем снаружи. Речь идет о ее «населении».
Народный представитель являет собой лишь вершину айсберга. Голосуя за него, мы выбираем не одного человека: «в комплект» входит еще и свита помощников. По закону думцу положено пятеро помощников «на освобожденной основе» — получающих от государства зарплату (два в Москве и три в регионе, от которого он избран), плюс еще 40 добровольцев, если таковые найдутся. Если каждый парламентарий воспользуется своими правами, то при современной численности депутатского корпуса в 450 человек федеральный законодательный орган сможет выставить приличную двадцатитысячную армию.
Помощников депутаты выбирают себе лично, причем они вольны и назначать им жалованье; премиальный фонд в 60 тысяч рублей, выделяемый «на ассистентов», тоже распределяют сами народные представители. Бывали случаи, когда за все время работы «подмастерье» так ничего и не получал.
Что касается приема на работу в Госдуму, то и тут нет единой системы. Депутатам отдел кадров просто записывает в трудовые книжки, что на время созыва они числятся в этом качестве. С помощниками заключаются типовые трудовые договоры, также на срок «действия» текущей Думы (самая любопытная статья такого договора «предупреждает» женщин-сотрудниц о том, что декретный отпуск в течение
