талисманом — цветком любви.
Розы прекрасной даме
Диана занималась не только собой — львиная доля ее времени была отведена вопросам управления. Королевскими щедротами ей достались два десятка замков с обширными угодьями, и она постоянно навещала их, распекая нерадивых управляющих и с крестьянской дотошностью подсчитывая припасы. В замке Этуаль она устроила канцелярию, где лично корпела над бухгалтерскими книгами. Дела королевства тоже не оставались без внимания: Диана принимала у себя министров и раздавала им весьма дельные указания. В отличие от других фавориток она не имела многочисленной алчной родни. Но бесчисленные подарки, которыми осыпал ее влюбленный король, обходились казне недешево. В результате налоги росли, и народ, как следствие, винил во всем некоронованную королеву. Тогда и поползли слухи о ее чернокнижии и колдовской власти над королем.
Но не она была виновна в охватившей страну смуте. Давняя вражда католиков и протестантов все чаще выливалась в вооруженные стычки. В Париже противников католической веры вешали и жгли на кострах. Мягкосердечный Генрих ни разу не посетил казнь, хотя исправно подписывал смертные приговоры. А Диана глядела на муки осужденных с любопытством и даже смеялась. Сегодня трудно сказать, чем было вызвано это поведение — общей «грубостью эпохи» или желанием продемонстрировать лояльность королю. Но это только увеличило число противников фаворитки и придало смелости Екатерине Медичи. В конце 1558 года королева впервые осмелилась возразить своей сопернице по какому-то вопросу. Король грубо оборвал ее, и обиженная итальянка уткнулась в книгу. «Что вы читаете, мадам?» — осведомилась Диана, пытаясь сгладить ситуацию. «Историю Франции! — отчеканила Екатерина. — Здесь написано, что делами этого королевства всегда управляли потаскухи!» Диана ударилась в слезы и объявила, что покидает двор. Генрих упал на колени, упрашивал ее остаться, обещал, что больше не позволит королеве обижать свою единственную любовь. Диана осталась. А потом случился злополучный турнир. Отправляясь в изгнание по раскисшим от летних дождей дорогам Нормандии, Диана говорила себе, что все же победила соперницу. Она осталась красивой, а Екатерина Медичи в свои сорок лет — напротив. Не оттого ли она злобствовала, развязала войну с протестантами, устроила кровавую Варфоломеевскую ночь? По очереди возведя на трон троих своих сыновей, как и предсказал Нострадамус, она потеряла их всех и в самом конце жизни увидела крах династии Валуа. В историю Франции она вошла как убийца и отравительница. Говорили, что Екатерина отравила и Диану, но вряд ли это так. Ведь Диана, пусть и по-прежнему ненавистная, была теперь безопасна.
Упомянутый выше Брантом, посетивший Диану в замке Анэ за год до смерти, с восхищением писал: «Красота ее такова, что тронула бы даже каменное сердце... Я думаю, что если бы дама эта прожила еще сотню лет, она нисколько бы не постарела ни лицом, настолько оно прекрасно, ни телом, которое, несомненно, не менее прекрасно, хотя и скрыто под одеждами. Очень жаль, что такое тело все же будет предано земле». Это случилось ранним апрельским утром 1566 года. Диана де Пуатье умерла во сне, с улыбкой, как бывает со счастливыми людьми. В церкви Анэ ей поставили памятник из белого мрамора, как настоящей античной богине. Он стоит до сих пор, и пятый век подряд влюбленные приносят к нему две белые розы — одну от себя, другую от Генриха, который помнил о своей Прекрасной Даме, пока мог дышать. Не случайно он когда-то написал Диане действительно пророческие строки: «Моя любовь охранит вас от времени и от самой смерти».
Искусство в «Cтране диких обезьян»
Барди переехал через Атлантику в 1946 году вместе с женой Линой Бо, начинающим архитектором, которая уже тогда подавала большие надежды. Как и многие итальянские интеллектуалы, эти супруги с радостью покидали разрушенную нищую Европу ради поисков удачи в молодой и быстро развивающейся Бразилии. В активе мужа имелся большой журналистский опыт, а также отличные связи в кругу арт-дилеров и коллекционеров обоих материков. С 1924 года он начал карьеру художественного критика в Милане, а в 1929-м возглавил крупную столичную Galleria d’Arte di Roma. В 30-х молодой галерист не раз наезжал в Латинскую Америку с выставками старого и нового искусства.
Огромная итальянская диаспора, фактически контролировавшая деловую жизнь страны, радушно приняла молодых соотечественников. Не прошло и нескольких месяцев, как они освоились в богемной столичной среде, подружившись, например, с гуру современной архитектуры Оскаром Нимейером и модным ландшафтным дизайнером Бурле Марксом. А вскоре на вернисаже современной итальянской живописи, составленной опять-таки из их огромной коллекции, произошла судьбоносная встреча с Ассизом Шатобрианом.
«Шато», как его сокращенно называли близкие, — ловкий адвокат, публичный политик, а также крупнейший в Латинской Америке медиамагнат — давно мечтал прославить «громким» музеем родной Сан-Паулу. Он владел гигантским концерном под названием Dia’rios Associados, в который входили 34 ежедневные газеты, 36 радиостанций, 18 телеканалов, влиятельное агентство новостей, популярнейшие
