порядка.
– Я спросил, что нужно.
– Откройте дверь.
– Зачем?
– Ну, хотите, мы ее выломаем?
– Ломайте.
– Послушайте, – раздался раздраженный и торопливый голос с той стороны, – в вашем доме произошло убийство. Вы не хотите открывать, потому что связаны с этим?
Голландец клацнул замками и распахнул дверь.
– Как вы задолбали, честное слово… – и он, цепляя ногой тапочку, направился на кухню, приглашая таким образом посетителя внутрь квартиры.
Гостем оказался щупловатый капитан с седыми волосами под ободом фуражки. В одной руке он держал папку, другой прикрыл дверь. В зубах у капитана торчала авторучка.
– Кто это – мы? – уточнил он, войдя на кухню и кладя папку на стол. – И почему задолбали?
Голландец растер ладонями лицо, как это делают только что проснувшиеся люди, обиженные, что их разбудили раньше срока.
– То переписчики, то кабельное, то милиция… Что там у вас случилось?
Капитан присел и снял фуражку.
– Под вашими окнами лежит труп.
– Под моими окнами ничего лежать не может, я живу на восьмом этаже.
– Хорошо, под окнами первого этажа на крыше машины лежит труп мужчины. Он явно был сброшен вниз.
– Почему не выпал из окна?
– Потому что у него нож в сердце, – объяснил капитан. – Соседи ваши уверяют, что раньше этого мужчину никогда не видели в доме.
«Если разбудить Соню, она покажет, что в момент падения тела мы были дома».
– Я слышал какой-то шум на улице, но не придал этому значения. Мы с подругой пришли от ее матери, и я порядком устал.
– А что за шум?
– Да я и шума, признаться, не слышал. У меня машина раньше у подъезда стояла, потом я ее на парковке стал оставлять. Но привычка каждый раз выглядывать в окно сохранилась. Ну, вы понимаете?..
Капитан потрогал подбородок.
«Не верит. Не потому не верит, что я сейчас лгу. Он вообще никогда никому не верит. Особенно жильцам подъезда, из окон которого выпадают мужчины с ножом в груди».
– Выглянул, смотрю – толпа. Подумал, что неугомонная инициативная группа снова собралась территорию кроить. И потерял к картине интерес.
– А труп на крыше «Пежо» вы не заметили, да?
– Посмотрите в окно.
Капитан вместо этого посмотрел на Голландца.
– Посмотрите, посмотрите.
Капитан поднялся и выглянул.
– Хотите сказать, что из окна видна только дорога у дома?
– А вы не хотите это подтвердить?
– Понятно…
– У вас все? – поинтересовался Голландец.
Капитан поднялся, но фуражку и папку брать со стола не торопился.
– Вы позволите осмотреть квартиру?
«Да, разумеется. Но только не нишу».
– Осмотреть – это что? – зайти в комнаты и ознакомиться с интерьером?
– Именно так, – удивился догадливости жильца капитан и сморщил нос на своем узком, как крысиная мордочка, лице.
– В спальню не пущу. Там спит женщина.
– Вам придется ее разбудить.
– Нет, мы по-другому сделаем. Дайте мне свой домашний телефон.
– Зачем? – еще больше удивился капитан.
– Вы разбудите мою женщину, а я разбужу вашу.
– Я могу вас и не спрашивать, – посуровел гость.
– Я вас тоже могу не спрашивать. Выставлю сейчас за порог и фуражку вслед кину. – Решительному голосу Голландца можно было доверять. – Стоит оказать любезность и запустить милиционера внутрь, как ваш брат тут же начинает терять нюх. Где написано, что на вашей территории после убийства вы имеете право будить всех подряд?
– Вы не понимаете. Совершено убийство, – капитан и сам уже понял, что с этим гражданином не нужно усердствовать.
– Да мне наплевать на ваше убийство. Хотите квартиру осмотреть – пойдем. В спальню, я сказал, не пущу.
– Почему у вас пластырь на лбу? – спросил капитан, закончив осмотр, на результаты которого и не рассчитывал.
– Производственная травма.
– Что это значит?
– Это значит, что я уронил на себя вот этот мольберт.
Капитан отступил на шаг назад и спросил:
– Можно посмотреть?
– Запросто.
Сняв простыню, Голландец швырнул ее на диван.
– Ирисы? – уже другим голосом произнес милиционер.
– Они.
– Красиво. Как у Ван Гога.
– Я художник. Иногда делаю копии под заказ, – стараясь подыграть миролюбивому тону капитана, сообщил Голландец.
– И сколько такая стоит?
– Какая?
– Ну, вот эта, предположим?
– Ну, миллионов сто долларов.
Оба рассмеялись.
В прихожей они стали почти друзьями.
– У меня друг был, рисовал потрясающе, – говорил капитан. – Две картины мне подарил, потом сгорел на пожаре вместе со своими художествами. Да, дела. – Перехватив поудобнее папку, он добавил: – А я, знаете, картины люблю. Когда есть свободное время, тащу жену в галерею. Но она ничего не понимает… А я могу часами сидеть в кресле дома и смотреть. Странный случай для мента, правда?
– Хотите, подарю?
– Что? – капитан похлопал ресницами.
– Ирисы.
– В смысле, как – подарю?..
– Пойдемте, – и Голландец, взяв капитана за локоть, снова повел его в мастерскую.
Там он закрепил кнопками холст на подрамнике и, прикинув, какая из рам на стене подойдет по размеру, вынул из нее натюрморт. Закрепил «Ирисы» в раме клинышками и снова установил на мольберт.
– Ваша.
Произнеся: «Вот это подарок», – капитан осторожно взялся за раму и вытянул руки перед собой.
