целом он использовал шесть красных, пять желтых, три зеленых и три синих различных пигмента. Их неповторимое сочетание под рукой Поля Сезанна рождало именно его живопись —наполненную ароматом сухих сосен, теплом раскаленного камня и стрекотом цикад.
«Гора Сент-Виктуар над дорогой в Толоне», 1904 год.
Гора Сент-Виктуар: сюжеты длиною в жизнь
Так же как в личной жизни сюжет «отец—сын» становится для Поля Сезанна постоянным лейтмотивом, так и в творчестве он удивительно постоянен. С 1861 года художник начинает периодически жить в Париже, снимая здесь мастерскую и знакомясь с новыми явлениями в живописи. Казалось бы, ему открывается весь мир и он — провинциал — должен его покорить! Вместо этого он днями сидит в Лувре, копируя классиков. Его современники — барбизонцы и импрессионисты — давно уже забыли про музеи и работают на пленэре, стараясь уловить «впечатление» (impression), а Сезанна вдохновляют классицисты и романтики, Пуссен и Делакруа. От его раннего творчества осталось очень немного композиций и набросков на мифологические темы. Они показывают его неуверенность в себе, преклонение перед великими. Сезанн обретет себя только тогда, когда поймет, что смысл его работы в поиске нового видения природы как таковой. Где же он берет эту природу? Разумеется, в родном Провансе. Маршрут «Париж — Экс» становится для него также постоянным.
Современный вид окрестностей горы Сент-Виктуар
Он возвращается сюда из лета в лето, бродит по карьерам Бибемю, обходит гору Сент-Виктуар, посещает маленькие городки и деревни вокруг, насыщается образами местной природы, концентрированными, наполненными энергетикой. Его пейзажи Прованса залиты солнцем. «Меня всегда влекли к себе небо и безграничность природы... — писал Сезанн. — Я вдыхаю девственную чистоту Вселенной. Меня мучит острое ощущение оттенков. Я и мое полотно — мы одно целое. Я прихожу на мотив и теряюсь в нем. Солнце мягко пронизывает меня, словно далекий друг, который подогревает мою разнеженность, оплодотворяет ее. Мы даем всходы». Сезанну не важно, что именно рисовать, важно, как будет развиваться тот или иной образ. Поэтому круг его сюжетов очень ограничен. Он выбирает несколько мотивов: гора, карьеры, озеро с купальщиками под горой, развалины Черного замка на фоне сосновой рощи, сами сосны — с этими сюжетами он будет работать на протяжении многих лет. Достаточно привести такие цифры: виды карьеров Бибемю он запечатлел на 11 картинах маслом и 18 акварелях, дом Жаде-Буффан — на 36 картинах и 17 акварелях, Черный замок — на 11 картинах и 2 акварелях. Рекордсмен его пейзажей — гора Сент-Виктуар изображена на 44 картинах маслом и 43 акварелях. Утром и в зной, со стороны карьеров и с юга, в ясную погоду и в дымку писал он этот мотив. В какие-то периоды жизни художник буквально бредит горой, она предстает перед ним как некая загадка, которую он должен разгадать. Будучи на самом деле скалистым, серым массивом, на полотнах живописца гора выглядит радужной и полной цветовых нюансов.
Анри Перрюшо так описывает работу Сезанна над пейзажами: «Недели, месяцы пишет он полотно за полотном, силясь скомпоновать все эти элементы, слить их в одно органическое целое, передать их красоту с той правдой действительности, которая и делает картину совершенной. Как далек он теперь от импрессионизма! Строгость, скупость, текучая музыка объемов, красочных форм и плоскостей, постепенно отступающих в глубину, отличают его полотна. Сезанн вырывает предметы из потока времени, чтобы вернуть их вечности. Мир застыл. Ни дуновения. Вода и листва будто спят каменным сном. Вокруг ни следа человеческой жизни. Тишина. Несказанность...»
Однако Сезанн — не только пейзажист. Под силами природы, которые ему хочется разгадать и зафиксировать на картинах, он понимает и людей, ту материю, из которой сделаны лица, фигуры, одеяния. Находясь в Провансе, он без конца портретирует своих родственников, знакомых и, что немаловажно, самого себя. Серия автопортретов, написанных в разные годы, — лучшее «пособие» по изучению отношения художника к себе и миру. На их примере можно видеть, что его не интересуют психология и эмоциональные оттенки, в портретах нет экзальтированности и экспрессии. Они слеплены из той же живописной субстанции, что и природа в пейзажах и предметы в знаменитых сезанновских натюрмортах. Как бы ни был закомплексован Сезанн, какие бы, судя по письмам, сомнения ни терзали его душу, на автопортретах он уверен в себе и значителен. Достаточно увидеть «Автопортрет в фуражке» 1873—1875 годов из Эрмитажа, «Автопортрет на розовом фоне» 1875 года или «Автопортрет» 1877—1880 годов (оба из музея Орсэ), чтобы почувствовать силу его личности. Примерно в те же годы он пишет матери: «Прихожу к убеждению, что я сильнее всех, кто меня окружает, а вы знаете, что вера в себя пришла ко мне вполне осознанно. Мне необходимо всегда работать, но не для того, чтобы добиться завершения начатого, что само по себе восхищает одних лишь дураков. Я стараюсь наполнить свои полотна деталями, чтобы работать правдивее и совершеннее. Поверьте, для каждого художника неизбежно наступает момент, когда он получает признание и у него появляются поклонники, более горячие и убежденные, нежели те, кого прельщает обманчивая внешняя сторона».
Двухэтажный дом в Лове художник использовал в качестве мастерской
Мастерская в Лове: из чего состоит все?
«Как он этого достиг? — писал Ренуар. — Стоит Сезанну нанести несколько мазков на полотно, и оно становится прекрасным. Какое незабываемое зрелище этот Сезанн за мольбертом, острым взглядом
