А Миднайт стояла и смотрела в огонь. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.
– Все кончено, – прошептала чародейка.
– Это не так страшно, – попытался утешить ее Келемвар.
Сжимая кулаки, Миднайт повернулась к воину.
– Не так страшно? – выкрикнула она. – Осел! Там сгорели все мои заклинания – без них я никто!
В лагере воцарилось молчание. Еще несколько минут Миднайт смотрела на Келемвара так, будто это он сжег ее фолиант.
– Неужели похороны этих хафлингов стоят потери книги заклинаний? – наконец прошептала чародейка и снова повернулась лицом к костру.
– Наш договор еще в силе? – робко поинтересовалась Беренгария, приблизившись к Адону. – Мы еще друзья?
Адон кивнул. Наказав хафлингов, они бы ничего не исправили.
– Да, мы друзья. Ты же не знала…
– Она могла просто не понять, что это за книга, – прозвучал четкий мужской голос.
На опушку вышел худощавый хафлинг, с серой кожей, воспаленными веками и грязной повязкой вокруг головы. Перешептываясь, хафлинги попятились прочь от вновь прибывшего соплеменника, освобождая ему дорогу. Мужчина подошел к костру, присел на колени и снял с огня двух прожаренных кроликов.
– Берите, – сказал он, протягивая одного кролика Адону, а другого – Келемвару. – В лесу кролики водятся в изобилии, но это лишь скромная замена тому, что вы потеряли.
Келемвар принял предложенную еду, но не притронулся к ней. Что-то насторожило его в этом хафлинге.
– Кто ты? – спросил Келемвар.
– Атертон Бочар, – ответил хафлинг, не сводя глаз с воина. – Но все кличут меня Пронырой. Давай ешь. Беренгария сегодня не очень гостеприимная хозяйка.
– Да-да, пожалуйста, кушайте, – засуетилась Беренгария. – Мы всегда можем наловить еще.
Она отложила кинжал в сторону и улыбнулась.
От глаз Адона не укрылось, что настроение Беренгарии внезапно улучшилось. Было очевидно, что женщина водит героев за нос.
– Вы ведь знали, что мы не нападали на деревню, да? – осведомился Адон. – И решили обокрасть нас, пока мы занимались вашими покойниками!
– Верно, – поморщилась Беренгария и повернулась к Келемвару. – Но это не меняет нашего уговора. Что сделано – то сделано. К тому же мы ведь в большой нужде.
Зеленоглазый воин что-то проворчал и принялся за кролика. Он вовсе не собирался требовать возвращения всего того, что он подарил хафлингам, поскольку те действительно нуждались. Но в то же время он не любил оставаться в дураках.
Келемвар медленно жевал, изучая Атертона Бочара. Проныра был выше и стройнее большинства представителей своей расы, и потому все его действия, казалось, таили в себе некую угрозу. Этот хафлинг был единственным крепким мужчиной в лагере, и одно это само по себе рождало подозрения. Однако Проныра ничего не крал у героев и, надо отдать ему должное, не лгал им. Стало быть, с ним можно было говорить начистоту.
– Где остальные мужчины? – спросил воин с набитым крольчатиной ртом. – Их мало в деревне, да и здесь немного.
– Ушли потешить свое тщеславие, а женщины голодают, – ответил Проныра.
Беренгария отвернулась от Миднайт, которую пыталась утешить.
– Мужчины охотились, когда зентилары…
– Зентилары? Солдаты-зентилары? – перебил Беренгарию Адон. – Ты уверена?
– Ну да, – подтвердила она. – На них были доспехи Зентильской Твердыни. В общем, наших мужчин здесь не было, когда они нагрянули, иначе в Черных Дубах рассказывали бы совсем другую историю. Наши воины пошли по следу этих негодяев.
– Чтобы прикончить их, – горько добавил Проныра.
Беренгария угрожающе уставилась на хафлинга.
– Они прекрасно обойдутся и без тебя, – выпалила она.
– Зентилары превосходят их и числом, и ростом, и хитростью, – фыркнул в ответ Проныра.
Келемвар был согласен с Пронырой, хотя и не признался в этом вслух. Если даже хафлинги настигнут убийц, зентилары легко изрубят неопытных воинов.
Солдаты Зентильской Твердыни – вероломные предатели, они не постыдятся ударить в спину и никогда не станут драться, если не уверены в легкой победе.
– Жаль, что я не с моими братьями, – мрачно промолвил Проныра после секундного раздумья.
– Отчего ж ты не с ними? – с подозрением разглядывая хафлинга, спросил Адон.
– Меня не взяли, – ответил хафлинг, пожимая плечами.
– Это он виноват в том, что солдаты напали на нас! – пожаловалась Беренгария, указав кривым
