холодного несуществующего потолка, как не могла лечь и вытянуться, не коснувшись твердых стен из ничего. Но муки, которые она испытывала, не были физическими, ибо тела божеств способны вынести любую пытку, испытывая при этом не больше боли, чем чувствует смертный на ярком солнце.
Мистру тревожил Адон. Патриарх бродил по равнине Фуги и кричал в безумии и смятении; в его голосе, полном страдания, тонули мольбы всех остальных Преданных.
– О, Келемвар, Повелитель Мертвых и Судья Проклятых, услышь призыв своего мертвого друга Адона! Смилуйся над моей душой и над всеми бедными душами, которые когда-либо поклонялись Мистре, богине Лжи! Ее снедает ненависть и зависть, она обманывает всех, кто ее боготворит! Она бросила нас гнить, и я молю тебя, справедливый повелитель, добрый и милосердный бог, сжалься над нашими несчастными душами и дай нам кров в Городе Мертвых!
Мистра взвыла, ибо ни одна пытка не могла принести столько боли, как эта. Она выслушала мольбы Адона тысячу раз и каждый раз пыталась ответить, но у нее ничего не вышло. Тюрьмы Хельма существовали вне времени и пространства; любое божество, угодившее в такой каземат, было отрезано от всех божественных сил.
То, что богиня Магии могла слышать голоса своих почитателей, было лишь любезностью со стороны тюремщика, оказанной в признание того факта, что обвинения против нее пока оставались недоказанными. Мистра могла бы попросить тишины, но не стала этого делать, так как она верила, что Келемвар попытается освободить ее, и хотела быть готовой, когда наступит время бежать.
Мольба Адона, обращенная к Келемвару, зазвучала в тысяча десятый раз. Мистра громко всхлипнула и поклялась, что, как только убежит, перво-наперво утешит своего патриарха. Потом богиня взяла себя в руки, приготовившись выслушать заново всю мольбу до конца.
Но голос Адона умолк.
Сначала Мистра подумала, что патриарх потерял последнюю надежду, и ей до боли захотелось послать к нему вестника, чтобы утешить его, но потом она поняла, что Келемвар слышал мольбы Адона так же ясно, как она. Наверняка Повелитель Смерти выслал одного из своих слуг в ответ на призыв патриарха.
Не успела Мистра успокоиться, как тишину, воцарившуюся после того. как умолк Адон, нарушил шквал молитвенных призывов.
– …Властительница Тайн, почему ты меня покинула?
– Богиня Магии, я один, меня некому направить…
– …не отвечаешь мне? Ответь на мои мольбы! Ответь…
Эти призывы раздавались не только от ее самых преданных слуг, но и от обычных чародеев. Отчаяние в их голосах ошеломило богиню. Ну и что, что она заперта в тюрьме Хельма, ведь оставалась магическая материя и любой преданный искусству магии мог по-прежнему ею пользоваться.
– …боюсь прибегать к магии…
– …мой заговор на свет ослепил полгорода! Как же я могла…
– …шар растопил любимого королевского…
Талос!
Имя вспыхнуло в голове Мистры как молния. Три года назад она начала избавляться от магии разрушения. Талое Яростный отомстил, затеяв потихоньку кампанию по переманиванию ее почитателей, втайне позволив самым агрессивным из них использовать
Мистру не удивило, что Разрушитель воспользовался ее пленением, чтобы продолжить свою деятельность, но она не сознавала масштабов его успеха, пока не услышала мольбу Арфистки Рухи.
– …прости за ошибку, богиня. Но если ты не можешь простить меня, то почему позволяешь Талосу красть у себя почитателей? Я отказалась от его предложения, не желая спалить на земле все живое, пусть даже исполняя твою волю, как я тогда думала. Но многие ведь согласились. Пока я летела из Вунлара в Юлаш, мне пришлось обогнуть пять яростных тайфунов, и один раз дым от горящего леса сделался таким густым, что…
Мистра перекатилась на четвереньки:
– Хельм!
Бог Стражей не отозвался. Как любой тюремщик, он привык к воплям и стенаниям своих подопечных и поступал мудро, не обращая на них внимания.
– Хельм, ты должен знать, что творит Талос! Ты не можешь позволить, чтобы так продолжалось и впредь!
По-прежнему ответа не последовало.
– Он крадет магическую материю по кусочкам! Твой долг выпустить меня!
Хельм просунул голову сквозь стену из ничего. Забрало, как всегда, было опущено, поэтому он напоминал шлем, висящий на темной стене.
– Как ты смеешь говорить мне о моем долге! Мой долг – держать тебя здесь. Если бы ты исполняла свой, то Талос не украл бы у тебя столько почитателей. Даже Огм это говорит!
– Что значит «столько»? Много?
Бог Стражей покачал шлемом:
– Даже не буду гадать. Но пройдет много веков, уверен, а это время все еще будут называть Месяцем Катастроф.
– Хельм, послушай. – Мистра сжала руки перед собой. – Ты должен меня выпустить.
