– Расслабьтесь, ребята, – миролюбиво посоветовал я. – Кто старое помянет, тому глаз вон! А сейчас займемся делом. По некоторым сведениям, Валентина Михайловича собираются вскоре отравить. Ну-ка припомните, вы ничего подозрительного последнее время не замечали? Типа внезапной смены поваров, горничных, официантов…
– Верно, бармен у нас новый. Андрюхой зовут! – встрепенулся Ромов. – Нанят четыре дня назад, взамен Петьки Ляхова!
– А куда подевался Петька?
– Да под грузовик по пьяни попал. Буквально в лепешку мужика расплющило!
– Опиши внешность бармена! – напористо потребовал я.
– Ну-у-у… здоровый такой бык, метра под два ростом… На вид лет тридцать – тридцать пять… волосы темные… нос приплюснутый, – начал с натугой перечислять Геннадий.
– Заостренный подбородок, оттопыренные уши, низкий лоб, мохнатые брови, в левом уголке рта небольшой шрам, – молниеносно прокрутив в памяти фотопортреты одеждинских киллеров и опознав некоего Анатолия Дьяченко, быстро добавил я.
– Ага, правильно! – растерянно подтвердил секьюрити. – Но откуда ты…
– Не важно! – отмахнулся я. – Это он. В смысле убийца! Живо со мной. Покажешь дорогу!.. А вы, – обернулся я к остальным, – прикрывайте нас с тыла. Главное, не дать подонку ускользнуть!!!
Персональный бар Семенова располагался в отдельном помещении, рядом с обеденным залом. Ведущая туда дверь была заперта изнутри на задвижку. С разбегу высадив ее плечом, я увидел длинные ряды бутылок, стойку и… здоровенного типа в белом халате, личину которого я старательно изучал сегодня днем, в кабинете полковника. В левой руке Дьяченко держал графин с апельсиновым соком, в правой – распечатанный целлофановый пакетик с серым порошком.
«Нигерийский яд! – вихрем пронеслось у меня в голове. – Добавляется в чай, кофе или любой другой напиток за исключением спиртног[7] Человек умирает примерно через неделю от паралича сердца. А экспертиза ничего в организме не обнаружит! К моменту смерти «клиента» яд полностью рассасывается!!!»
– Все, Толик, ты разоблачен! – нацелив на лжебармена пистолет, вслух сказал я. – Положи африканскую отраву на стойку, а свои ручонки – на затылок. И не вздумай рыпаться! Тогда в живых останешься!
Однако убийца не внял моему гуманному совету. Недолго думая, он швырнул графин мне в лицо (я едва успел уклониться), ловким ударом ноги выбил пистолет, выхватил из-под халата нож и, злобно скалясь, попытался пырнуть меня снизу в живот. Блокировав удар сложенными крест-накрест руками, я «пленил» конечность противника специальным болевым захватом (одновременно резко отпрыгнув наза[8] вывернул запястье киллера влево от себя и с силой прижал кисть Дьяченко к его же предплечью). Выронив нож, он повалился на пол, но тут же, кувыркнувшись через голову, вскочил на ноги, перемахнул через стойку и метнулся к небольшой дверке в дальнем углу (надо полагать, к запасному выходу.)
«Бах, бах», – грохнули подряд два выстрела из «ижа». Киллер дернулся, запутался в собственных ногах и рухнул лицом вниз. На широкой белой спине, под левой лопаткой, начало набухать кровавое пятно.
Прыгнувший вслед за ним Ромов наклонился к телу и с умным видом проверил пульс на шее.
– Мертв! – выпрямившись, сообщил он. Голос Геннадия заметно подрагивал. Во взгляде читались растерянность и удивление.
– Ясный перец, что не жив! – негодующе прошипел я. – Ты же попал ему прямо в сердце! Тут и пульс щупать не надо… На фига стрелял, балбес?! Без твоей непрошеной «помощи» я бы взял гада живым!!!
Ромов подавленно молчал, опустив глаза и ссутулив плечи. Видимо, приготовился к очередной экзекуции. Типа как недавно во дворе…
– Ну чего с тебя взять, кроме анализа! – сокрушенно вздохнул я. – Ладно, сделанного не воротишь. В общем, так: стань в дверях, никого в бар не впускай. Будем вызывать милицию. – Я достал из кармана мобильный телефон и набрал номер полковника Рябова…
В отличие от настоящих наши «менты» примчались с рекордной скоростью. Получаса не прошло! В составе «оперативно– следственной группы» на место происшествия прибыли: заместитель шефа майор Жуков, конторский судмедэксперт Кирилл Альбертович Ильин и с ними два молоденьких лейтенанта. Только-только из училища. (Не начальству же труп перетаскивать!) Формальности уладили быстро. Охранник Гена дрожащей рукой написал объяснительную записку и был отпущен с миром. Лейтенанты сноровисто отволокли покойного в машину, а я остался в баре с Жуковым и Ильиным. Якобы для дачи дополнительных показаний.
– Вовремя ты подоспел, Дима, – одышливо сказал шестидесятилетний Кирилл Альбертович, рассматривая на свет пакетик с порошком. – По виду действительно один из нигерийских ядов. (Тут он произнес какое-то мудреное латинское название.) Думаю, экспертиза подтвердит. – Бережно уложив вещдок в специальный отсек своего саквояжа, судмедэксперт покосился на батарею разнокалиберных бутылок и выразительно облизнулся.
Кирилл Альбертович частенько «закладывал за воротник», но исключительно вечерами, по окончании рабочего дня. В настоящий момент он имел на это полное право и, кроме того, судя по внешнему виду, жестоко страдал после вчерашних возлияний. Без лишних слов я достал с полки бутылку «Бордо», откупорил пробку, отыскал три чистых бокала и наполнил каждый до краев.
– Спасибо, Дима! Уважил старика! – умилился Ильин.
Майор Жуков немного помялся (все– таки замначальника), но бокал тоже взял. Чокнулись, выпили…
– Жаль, не удалось захватить убийцу живьем, – прикурив сигарету, сказал Жуков. – Думаю, стоит избавиться от Ромова и нанять взамен другого секьюрити, поумнее. Поговори с коммерсантом от имени полковника. Он не посмеет отказать.
– Ошибаешься, Олег, – возразил я (с тридцатидвухлетним майором мы были на «ты»). – Вряд ли лжебармен мог рассказать больше предыдущего «языка», а производить замену охранников сейчас нецелесообразно. Гена хоть не богат извилинами, зато проверен на деле. А вот кем окажется новый?! Вдруг таким же «засланным казачком», как Дьяченко?!
