голову назад, молниеносно перерезал ему горло. Кудрявцев, до сей поры казавшийся мраморным изваянием, носком ноги подцепил один из лежащих на полу автоматов, подбросил вверх и, перехватив на лету, длинной очередью полоснул по трибуне. Оба кровососа-телохранителя рухнули с размозженными черепами. Не задетый пулями Анатолий Борисович «спал с лица». На откормленной роже Аристократа отпечатался безумный ужас. Кожа покрылась обильным потом, губы отвисли, задрожали.
– Апа-па-пап! Апа-па-пап, – брызгая слюной, залопотал он.
– Ну, так кто смеется последним? – с сарказмом осведомился я, снова прицелившись в Моисеева.
Поняв, что терять больше нечего, карлик попытался ухватить «наган», однако я опередил его, аккуратно прострелив правое плечо. Анатолий Борисович вместе со стулом опрокинулся навзничь и завизжал недорезанным боровом.
– Других любит помучить, а сам боль терпеть не умеет, – укоризненно произнес Кирилл.
Кудрявцев, крепко прижимавший к груди вновь обретенного сына, на происходящее не отреагировал. Поднявшись на трибуну, я приблизился к продолжавшему визжать Аристократу, присел на корточки, прижал дуло «глока» к левому глазу Моисеева и ласково сказал:
– Закрой хайло, свинья. Пристрелю.
Перекосившись в болезненной гримасе, Анатолий Борисович заткнулся.
– Молодец, – похвалил я. – А теперь скажи – где девочка?
– В башне. С Лией и Петром, – простонал карлик.
– Она жива?
– Да. Ее морально готовят к обряду, намеченному на сегодняшнюю полночь.
– А мальчик почему не с ней? – спросил подошедший Кирилл.
– М-мальчика с-собирались... в с-следующую... с-среду. – Язык Моисеева заплетался, как у вдребезги пьяного, мокрое лицо тряслось.
– В чем заключается подготовка? – Я надавил дулом чуть сильнее.
– Ст-т-трах, – выдавил Анатолий Борисович.
– Конкретнее, пидор, – потребовал Кирилл.
– Ритуальная кровь должна... и-ик... браться у смертельно испуганной... и-ик... жертвы. – Тело Аристократа сотрясалось в судорожной икоте. – Тогда она... и-ик... возбуждает в потребителе прямо противоположные чувства... и-ик... смелости и силы... и-ик... Человек, пьющий такую кровь, приобретает... и-ик... властную уверенность в себе[44]. – Послышался громкий треск. В воздухе завоняло испражнениями.
– Обосрался, гад, – зажав нос и отойдя подальше, с отвращением сказал я. – Не помогли тебе бесовские ритуалы.
– Проваливай-ка ты, говнюк, в преисподнюю, – добавил Кирилл, прострочив Моисеева короткой очередью...
Бегом поднявшись в башню, мы попали в ту самую виденную на кассете комнату. Сейчас она была пуста, а в дальнем углу виднелась неплотно затворенная дверь, за которой, судя по звукам, происходила «моральная подготовка» Анжелы.
– Ты ведь боишься крови, девочка? Бо-и-ишься! Мы вымажем тебя ею с ног до головы, – гнусавым хором завывали два голоса – мужской и женский. – Вот котику отрежем голову и вымажем. Потом опять плеточка. Хе-хе!
В ответ слышались жалобный девчоночий плач и душераздирающее кошачье мяуканье.
Вышибив ногой дверь, я увидел обнаженную дочку Кудрявцева, привязанную к столбу. На теле девочки вздувались багровые рубцы от ударов. Напротив стояли две фигуры в мешковатых красных балахонах с низко надвинутыми капюшонами. Одна держала за шиворот рыжего трехмесячного котенка, другая – хлыст и обоюдоострый кинжал. На столе у окна были разложены мерзкие атрибуты дьяволопоклонников – засушенные человеческие головы, мумифицированные конечности трупов, пожелтевшие кости и т.д. и т.п.
В комнате горело множество свечей. На маленькой жаровне с углями тлели какие-то травы, распространяя вокруг странный, дурманящий запах. Вообще-то все детали я разглядел уже потом, а первым делом с ходу пристрелил обоих сатанистов. Они даже обернуться не успели.
Пока Кудрявцев с сыном освобождали от веревок рыдающую Анжелу, спасенный котенок сиганул на руки Кириллу и забился мордочкой под мышку бывшего сержанта.
– Хо-ро-оший киса, – по-детски радостно улыбнулся Старостин, почесывая зверьку шейку. – Возьму себе. Пусть мышей на даче ловит.
– Да, кстати, ты почему пост бросил? – вдруг начальственно встрепенулся я и тут же рассмеялся: – Спасибо, дружище, ты вовремя подоспел.
– Пошли быстрее вниз, ребята, – укутав голую дочку своим пальто, окликнул нас Женька. – Здесь буквально дышать нечем...
На первом этаже мы нос к носу столкнулись с Корневым, лениво разглядывающим интерьер.
– Ты как сюда попал? – изумился я.
– Открыл дверь да вошел, – с достоинством пояснил бандит.
– Но...
– Все путем, майор, – бодро перебил Владислав. – Выгляни во двор!
В воротах, не давая им закрыться, застряла расстрелянная «Вольво». Рядом в луже крови валялась
