Мордоворот

девушка окончательно успо­коилась и я наконец узнал в чём дело.

Ее звали Наташа и она, оказывается, жила совсем неда­леко от меня, через два дома. У Наташи была сестра Надя, на год ее моложе. Как-то раз Надя вечером возвращалась од­на домой. Недалеко от дома она натолкнулась на Монаха, с которым было несколько ребят. Они затащили Надю в под­вал и по очереди изнасиловали, причем сам Монах сделал это каким-то особым, на редкость гнусным способом. Ка­ким именно Наташа объяснить не захотела и чуть было сно­ва не разревелась.

В милицию Надя заявить побоялась, потому что Монах пригрозил зарезать. Дома кроме сестры никто не узнал о случившемся, поскольку мать у них умерла два года назад, а вечно пьяному отцу было все до лампочки. Однако Надя рассказала о случившемся своему парню, который был не­многим ее старше и он при свидетелях громогласно обещал проломить Монаху голову. На другой день его сбила маши­на. Парень чудом остался жив и сейчас лежал в реанимации с трепанацией черепа и многочисленными переломами. Во­ дителя, совершившего наезд, не нашли, но Наташа считала, что здесь не обошлось без Монаха, тем более, что он, как из­вестно, промышлял угонами машин.

Сегодня в баре к Наташе подошел один из Монаховых шестерок и передал, чтобы она не смела никуда уходить, по­ка Монах с ней не поговорит. Девочка подозревала, что ее тоже изнасилуют, и дрожа от страха, ожидала своей участи. Однако дальнейшие события в корне изменили ситуацию и Монаха унесли из бара в бессознательном состоянии.

Слушая эту историю я, на время позабыв о своих го­рестях, глубоко раскаивался, что врезал Монаху только один раз, в то время как следовало переломать ему кости, дабы навсегда отбить охоту к подобным художествам. Мысленно я дал себе слово, что при случае посчитаюсь с мерзавцем.

— За меня ты можешь не беспокоиться, глупышка, но все равно спасибо. — Я был по-настоящему расстроган. — Монах свое получит! А пока, пойдем, я тебя провожу, нам по пути.

На улице стемнело. Ветер шелестел листвой деревьев, приятная прохлада освежала лицо. Машин на улице почти не было, а одинокие прохожие шли быстро и торопливо, как будто чего-то опасались. Надо сказать, что для этого у них были основания, так как наш район издавна пользовался дурной репутацией. Я полной грудью вдыхал свежий воздух и невнимательно слушая щебетание Наташи, которая уже совершенно успокоилась и шла рядом, доверчиво держа ме­ня за руку. Сокращая дорогу, мы свернули в переулок, един­ственный фонарь в котором был давно разбит малолетними хулиганами. Бледный свет луны с трудом рассеивал окружа­ющую темноту, а по обе стороны дороги высились мрачные громады старых домов. Было совсем поздно и лишь в неко­торых окнах горел свет.

«Как здесь страшно» — прошептала Наташа и, задрожав, прижалась ко мне. Справа от нее послышался легкий шорох.

— Там кто-то есть, я боюсь. Олег, пойдем отсюда.

— Это кошка, — рассмеялся я, — успокойся.

— У меня такое чувство, что что-то случится!

В ее голосе слышался неподдельный страх. Не­вольно поддаваясь ее настроению, я прибавил шагу. Нель­зя сказать, что я боялся,- но в этом глухом местечке действительно можно было нарваться на приключения, ко­торых после бурно проведенного дня мне совсем не хоте­лось.

— Ничего, малышка, скоро придем...

— А, черт! Подожди минутку, — осторожно высвободив руку, я наклонился, завязывая на кроссовке развязавшийся шнурок. Неожиданно раздался рев мотора и Наташа дико закричала. Обернувшись, я увидел машину с погашенными фарами, которая неслась прямо на нас. Расстояние остава­лось минимальное, в какую-то долю секунды я осознал, что шансов спастись почти нет. Схватив Наташу за плечи, я изо все сил швырнул ее в сторону и кинулся следом, в послед­ний момент пытаясь увернуться от неминуемой смерти. Машина, все-таки, задела меня. Почувствовав острую боль в ребрах, я отлетел к стене и, ударившись головой обо что-то твердое, потерял сознание...

— Ну, как он там?

— Отрубился, падла! — кто-то сильно пнул меня ногой в бок.

— Тащи сюда телку. Сейчас этому козлу кости перелома­ем, а потом с ней займемся.

Я услышал сдавленный крик Наташи, тут же прервав­шийся. Осторожно приоткрыв глаза, я увидел неподалеку от себя Монаха с сигаретой в зубах. Рядом стоял один из шес­терок, тот, кто меня ударил. Остальные толпились поодаль. Белобрысый парень в светлой ветровке крепко держал Ната­шу, зажимая ей рот рукой.

— Ничего, телочка, ничего, сейчас мы тебя растянем? — гнусно ухмыляясь, Монах подошел к Наташе и запустил ей руку под юбку. Она забилась, безуспешно пытаясь вырвать­ся и все вокруг весело заржали.

— Норовистая кобылка, гладкая. Посмотрим какая к ут­ру станет! — из груди Монаха вырвалось хриплое кудах­танье, которое должно было обозначать смех, — каждый по палке бросит, а потом ты нам станцуешь. Гы-гы-гы. — Мо­нах разве что не подпрыгивал от радости. — Твой защитни­чек не поможет, он как мешок с говном валяется, а как оч­нется, так у него ручки с ножками переломаны будут. С Мо­нахом ссориться не надо!

Я уже полностью пришел в себя и, с трудом сдерживаясь, выжидал удобного момента. Голова прояснилась и, не смот­ря на боль в боку и затылке, я чувствовал, что еще могу за себя постоять. Рядом с собой я ощутил какую-то длинную железяку и осторожно, чтобы никто не заметил, положил на нее руку.

Тем временем Монах вспомнил о моей персоне.

— Слышь, Лешка, возьми у Сени арматуру и посчитай ему косточки. Давай живее, не телись.

Приземистый коренастый парень с наголо выбритой го­ловой отделившись от своих товарищей, неуверенно дви­нулся в мою сторону.

Живее, тебе говорят! — рявкнул Монах.

Поняв, что тянуть дальше нельзя, я изо всех сил уда­рил стоявшего рядом парня пяткой в пах и тут же вско­чил на ноги, вертя над головой железяку. Первый удар пришелся в ключицу бритоголовому Леше, который за­визжав, выронил арматуру и завертелся юлой на месте. Остальные в испуге отпрянули. Тут я заметил, как Мо­нах, подавшись назад, с хищной улыбкой заносит руку для броска. В последний момент я резко отпрянул в сторону и брошенный нож лишь слегка задел плечо. Вниз по руке по­ползла теплая струйка крови. Взвыв от ярости, я врезался в толпу, нанося вокруг себя сокрушительные удары железя­кой. Мои противники опешили и с воплями стали разбе­гаться.

— Бей его! Он же на ногах едва стоит! — заорал Монах, благоразумно стоявший в отдалении, — кто убежит, кишки выпущу!

Он был прав, я действительно чувствовал себя отвра­тительно. Голова кружилась. Из разбитого затылка и рас­поротого плеча текла кровь, а ребра при каждом резком движении пронзала острая боль. Шакалы приободрились и начали осторожно приближаться ко мне. Я перехватил поудобнее железяку и приготовлен дорого продать свою шкуру.

В этот момент невдалеке от нас послышался вой мили­цейской сирены.

— Шухер, менты! — закричал Монах и первым бросился наутек. Его подручные не заставили себя долго просить и спустя несколько мгновений переулок опустел.

— Олег, ты жив! — ко мне со всех ног бежала Наташа. Я выронил из рук дубину и из-за внезапного приступа голово­кружения едва удержался на ногах.

— Спасибо. Я... я!!! — недоговорив, она спрятала лицо у меня на груди.

—Не надо, в крови измажешься, — слабо воспротивил­ся я, из последних сил удерживая остатки сознания.

Вой сирены затих в отдалении. Оказывается Монах под­нял ложную тревогу.

— Пойдем, поздно уже! — мне не терпелось добраться до кровати, но сперва нужно было отвести девочку домой.

Несколько десятков метров, отделявшие нас от Наташи- ного дома, растянулись в моем сознании на целую вечность. Увидев ее подъезд, я вздохнул с облегчением, пошатнулся и тяжело рухнул на землю, сильно ударившись разбитым за­тылком. В голове взорвался ослепительно-желтый шар, все вокруг потемнело и исчезло.