В подсобном помещении, куда Света сноровисто притащила полбутылки чистого медицинского спирта, нехитрую закуску и сигареты с фильтром, они уютно устроились на сваленных в углу матрасах. Глотнув полстакана и зажевав соленым огурцом, Колюня с наслаждением курил сигарету, чувствуя, что действительно расслабляется. Рядом вздымалась часто дышащая упругая Светина грудь. «Она вполне ничего», – подумал охмелевший парень, запуская руку под халатик и расстегивая лифчик...
В то время, когда Колюня развлекался в подсобке с медсестрой, Кадий метался по сауне, изрыгая яростную брань. Такой день испорчен! Только избавились от проклятого Корейца, выпили, посмеиваясь, за упокой его души, и на тебе, новые проблемы! Савицкий Кадию давно не нравился, вызывал зависть его авторитет, широкая сеть точек, любовь молодежи района, которой Славик добился своей справедливостью, добродушным, незлобивым характером. К нему часто приходили за советом, за помощью. Он никого не отталкивал, начитался «Крестного отца», придурок? Понюхал бы ты зону, пожрал лагерной баланды, как Кадий в свое время! Не отсидев ни минуты, его людей пидорасами называет!
Алексей остановился около стола, налил стакан водки и залпом выпил. Закусывать не стал. Затем, не находя выхода душившей злобе, яростно треснул кулаком по столу. Оба товарища удивленно глазели на Алексея, но вопросов не задавали, ожидая, пока шеф успокоится.
Наконец, Кадиев опомнился настолько, что смог более или менее связно поведать о случившемся.
– Ну, – спросил он, – что посоветуете предпринять?
– Надо помириться с Савицким, – хмуро сказал Седой. – Война нам сейчас ни к чему.
– Понятно, – процедил сквозь зубы Алексей и повернулся к Валере, – ты что скажешь?
– Думаю, Седой прав, война не нужна! У Славки больше людей, а наши, в конце концов, сами нарвались!
– Идиоты, – тихо, почти ласково охарактеризовал приятелей Кадий. – Бараны безмозглые! Наши, значит, сами нарвались! Енот говорит, что не узнал пацанов Савицкого, думал, обычные лохи. Врет? Ладно, пускай врет! Хотя, может, спьяну действительно не въехал. Но те, те-то не были пьяны! Савицкий с тех пор, как ему брюхо порезали, вообще не пьет! Однако вернулись второй раз, добили. Двое пацанов в реанимации, у Енота морда – сплошное месиво. Вот ты, Седой, сидел восемь лет, знаешь понятия. Что будешь делать, если тебя пидором обзовут?
– Убью!!!
– Правильно! Савицкий Енота педрилой назвал, обещал на четыре точки поставить! Как тебе это нравится? Молчишь? Ну и молчи! Славка здорово обнаглел, ни с кем не считается, мнит себя хозяином района, королем! Положим, мы спустим дело на тормозах, замнем. Что тогда? А тогда будет вот что: этот Северный район – большая деревня. Слухи разносятся со скоростью света, обрастая по дороге красочными подробностями. Местные станут говорить: кадиевские говно, их бьют все, кому не лень, одного даже опетушили и т. д., и т. п.
Валера с Седым подавленно молчали.
– Дальше – больше, – продолжал Кадий, – бригада потеряет авторитет, барыги обнаглеют, перестанут платить, останемся мы, братцы, с голыми задницами. Придется опять куда-нибудь перебираться. Хорошая перспектива!
Кадиев на время замолчал, налил водки, выпил залпом, закурил сигарету.
– Какие теперь будут предложения? – равнодушно спросил он, выпуская кольца дыма.
– Славку придется убрать, – хмуро сказал Валера.
– Наконец-то дошло! Лучше поздно, чем никогда. Теперь, пока не напились, давайте обсудим план действий.
И все трое склонились над столом, оживленно беседуя вполголоса.
Глава третья
На следующее утро Вячеслав Савицкий проснулся от острой боли в области сердца. Проклятая пуля давала о себе знать, к тому же зря он накануне так много выкурил анаши. «Анаша, анаша, до чего ты хороша, – без тебя, анаша, по утрам болит душа», – вспомнились слова популярной песенки. Да уж, хороша, нечего сказать! Наломал вчера дров. Именно проклятый «косяк» подтолкнул добивать кадиевских. Ольга тоже поспособствовала, истрепала нервы, стерва! Сегодня Славик трезвым умом понимал, что явно перестарался. Не нужно было ехать второй раз забивать ребят до полусмерти! Дали в морду – и хватит. Тогда бы при любом раскладе его пацаны считались правыми. А теперь?
Могут обвинить в беспределе, тем паче что Савицкий весьма неосторожно бросался словами, обозвал Енота пидором. Позвонить Кадиеву? Помириться? Ну уж нет. Во-первых, с этой сволочью вообще неприятно разговаривать, во-вторых, слухи пойдут: Савицкий Кадия обосрался, приполз просить прощения! И главное, у кого? У ублюдка, который, удирая из родного города, едва штаны не потерял от поспешности!
Конечно, Кадий вряд ли оставит инцидент без последствий. Выходит, война?! «Ну и пусть, пусть будет война, – в ярости подумал Славик. – Если победим – прекрасно, нет... Что ж, все мы смертны, к тому же надоело все вокруг, хоть волком вой! И не сейчас, давно уже. Тащился по жизни, едва передвигая ноги. Разные высоколобые называют подобное состояние «синдромом усталости» или «вирусом усталости». А, один черт! Жил, чтобы семью обеспечить. Ну куда этой инфантильной дуре деваться в нынешнее время. На что она годна? Разве только в проститутки! Хрен с ним, будь что будет». – Махнув рукой, Савицкий отправился на кухню готовить завтрак. Есть не хотелось, поэтому он решил ограничиться чаем. Послышалось утробное урчанье, и в кухне появился с несчастным видом кот Марсик, страдавший от лени, скуки и избыточного веса. Ради приличия ткнувшись носом в ногу, кот вяло мяукнул, давая понять, что не прочь подкрепиться.
– Куда тебе жрать, прорва! – добродушно упрекнул Слава, но все же достал из холодильника кусок говяжьей вырезки. – Лопай, обжора!
Неторопливо обнюхав угощение, кот вопросительно посмотрел на хозяина, понял по взгляду, что «райских птиц» сегодня не предвидится, и принялся неторопливо жевать. С трудом доев завтрак, Марсик хотел было вернуться в комнату, на мягкое кресло, где в полудреме проводил большую часть своей жизни, но почувствовал, что не может этого сделать. Тогда он свалился прямо посреди кухни пузом вверх, дожидаясь, пока переварится пища.
Савицкий неторопливо прихлебывал ароматный индийский чай без сахара, с усмешкой наблюдая за
