— А написано «сирень», — сухо проговорил он.
— Комната была заперта, мистер Понс, — вставил Дэнверс. — Сюда никто не мог войти, если вы хотите предположить, что кто-то вошел внутрь и отравил сэра Рэндольфа.
— Детские игры, — нетерпеливо пробормотал Бэнкрофт. — Что такого мог он отыскать в этих бумагах, чтобы его захотели убить? Или сжечь открытую им информацию?
— Ты сегодня не в духе, — заметил Понс. — Ничто не указывает на то, что Кэрвен вообще что-либо отыскал в этих бумагах.
— Напротив, все явным образом предполагает, что некто сумел как-то войти в эту комнату, убить сэра Рэндольфа и сжечь его заметки.
— Почему он не мог прихватить их с собой? Если ему хватило ума войти в запертую комнату и оставить ее, ничем не выдав себя, он, конечно, понимал и то, что пепел тоже может сохранить какие-то сведения. По-моему, бумаги, оставшиеся в камине, были сожжены самим сэром Рэндольфом. Он оторвал исписанные листки от блокнота, добавил к ним все то, что скопилось в корзинке для мусора под столом, высыпал бумаги в камин и поджег их. Пепла там много. Среди него я вижу страницу-другую из Таймс, сжигать которые иностранному агенту просто нет причин. Это вы, в Форин Офис, видите во всем интриги и шпионаж.
— Действительно, — бросил Бэнкрофт.
Понс вновь повернулся к фарфоровому домику.
— Если можно, я хотел бы прихватить эту вешицу к себе на Прэд-стрит. — Он взял в руки коробочку с пастилками. — И вот это.
Бэнкрофт посмотрел на него так, как если бы у него не оставалось сомнений в том, что Понс утратил рассудок.
— Костяной[3] фарфор, — произнес Понс с тенью улыбки на лице. — Домик изготовлен в Стаффордшире, я бы сказал — в начале девятнадцатого столетия. Этот прозрачный фарфор способен вынести удивительно сильный нагрев.
— Ради бога, избавь меня от лекций, — ледяным тоном произнес Бэнкрофт. — Бери.
Понс сухо поблагодарил его, опустил коробочку с пастилками в карман и передал мне фарфоровый домик.
— Будьте осторожны с ним, Паркер. Исследуем на досуге в нашей квартире 7В. — Он вновь повернулся к брату. — Сэр Рэндольф жил в одиночестве. Конечно, у него были слуги?
— Дважды в неделю убрать в доме приходила миссис Клаудиа Мелтон, — ответил Бэнкрофт. — Днем здесь находился слуга, Уилл Дэвинсон. Он готовил трапезы сэру Рэндольфу и был привратником. Он здесь, если ты хочешь допросить его. И в таком случае не станем медлить с этим.
Бэнкрофт дал знак констеблю, стоявшему у порога, и тот повел нас из комнаты в заднюю часть дома. В комнате, использовавшейся в качестве кухни и помещения для завтрака, находился мужчина средних лет, который, заметив нас, немедленно вскочил, прищелкнув каблуками, и выпрямился как деревяшка.
— Мистер Дэвинсон, — произнес констебль, — мистер Солар Понс хотел бы задать вам несколько вопросов.
— К вашим услугам, сэр.
— Прошу вас, садитесь, мистер Дэвинсон.
Дэвинсон опустился в кресло и замер, выжидая. В бодрых глазах его еще угадывались отзвуки юности, которой уже нельзя было заметить во всех остальных частях тела.
— На войне вы были ординарцем сэра Рэндольфа? — вдруг спросил Понс.
— Да, сэр.
— Значит, вы должны великолепно знать его привычки?
— Да, сэр.
— Похоже, он был любителем жечь благовония.
— Он жег их все то время, что я его знал.
— Значит, у вас была возможность определить количество пастилок, которое он обыкновенно сжигал за день.
— Сэр, он прибегал к благовонному дымку, только когда уходил к себе в кабинет. Обыкновенно это случалось вечером. И он редко сжигал более трех штук, обыкновенно дело ограничивалось двумя.
— Его любимый запах?
— Сирень. Однако у него были пастилки, надушенные розой, миндалем, тимьяном и, как мне кажется, лавандой. Он всегда покупал их про запас.
Понс прошелся взад-вперед по комнате. Несколько мгновений он простоял молча, с закрытыми глазами, теребя рукой мочку уха.
— Сэр Рэндольф был склонен к уединению?
— Он встречался с немногими людьми.
— Кого он принимал за последние две недели?
Дэвинсон на миг сосредоточился.
— Свою племянницу, мисс Эмили Кэрвен. Она прибыла в Лондон из своего дома в Эдинбурге и пришла к нам по приглашению. Это было чуть более двух недель назад.
— Неважно, — сказал Понс. — Продолжайте.
— Мистер Леонард Лавсон из фирмы «Лавсон & Фитч», что находится в Хай Холборне. Он явился по делу. Сэр Рэндольф владел закладной на часть их дела.
— А не владел ли сэр Рэндольф другими закладными?
— Я не был доверенным лицом сэра Рэндольфа, сэр, однако полагаю, что они у него были.
— Продолжайте, мистер Дэвинсон.
— Ну, потом был его внучатый племянник, Рональд Линдолл, сын сестры мисс Эмили, тоже эдинбуржец; он посетил дом шесть дней назад с визитом вежливости, насколько я понял.
— А кто-нибудь еще?
— Да, — неуверенно проговорил Дэвинсон. — Два дня назад был еще какой-то юрист, нервный и взбудораженный. Они переговорили, но недолго. Сэр Рэндольф утешал его, а потом отослал прочь. По- моему, речь шла о какой-то другой из принадлежавших сэру Рэндольфу закладных.
— Он был жестким человеком?
— Нет, сэр. Наоборот. Он неоднократно уменьшал причитающийся ему процент… даже совсем отказывался от него. Нет, сэр, с ним было слишком легко иметь дело. Некоторые из его партнеров просто пользовались им.
Понс еще раз прошелся по комнате.
— Среди этих людей кто был привычным посетителем? — спросил он.
— Мистер Лавсон.
— Вы прежде не встречались с мисс Эмили?
— Нет, сэр. Сэр Рэндольф упоминал о ней, однако за все время моего пребывания в доме она ни разу не посещала его.
— Вы впускали ее?
— Да, сэр. Сэр Рэндольф никогда не открывал двери. И если меня не было дома, когда встреча не назначалась заранее, он даже не подходил к ней.
— А не попытаетесь ли вы припомнить визит мисс Эмили? Какой она вам показалась?
— Я не совсем понимаю вас, мистер Понс.
— Она вела себя сдержанно… или была печальна, весела и так далее?
— Она показалась мне чуточку возбужденной, если можно так сказать. Но такой она показалась мне только, когда уходила, мистер Понс. Входила-то она как истинная леди.
— Они с дядей поссорились?
— Этого я сказать не могу. — Дэвинсон внезапно сделался чопорным.
— А теперь о мистере Линдолле.
— Он держался несколько грубовато, однако извинился за причиненное сэру Рэндольфу беспокойство. Они мило поговорили. Сэр Рэндольф показал ему дом и сад, после чего мистер Линдолл отбыл.
— А мистер Лавсон. Не знаете ли вы, велика ли сумма закладной, если она не была оплачена?
— Я не знаю, однако у меня возникло впечатление, что она достаточно велика. — Дэвинсон сглотнул и
