интерпретируют по-разному. Какая бы теория ни оказалась верной, для того чтобы установить приемлемую хронологию, присутствие шестой амарнской принцессы, сопровождающей царскую чету к балдахину, имеет первостепенное значение.
В столице старого фараона мы достигли тридцать девятого года его правления, то есть последней даты упоминания в документах имени Аменхотепа III в малькатском дворце. Но он не мог умереть в тот год, так как в гробнице его внучки (принцессы Мекетатон, в Тель-эль-Амарне) на разбитых фрагментах большого каменного саркофага видны имена соправителей, Аменхотепа III и Эхнатона, приведенные в двойных картушах. Если свидетельство толкуется правильно, принцесса все еще была жива во время празднеств на двенадцатом году правления, которые пришлись на второй месяц второго сезона. Вероятно, она скончалась в конце указанного года, но тогда смерть ее деда, Аменхотепа III, следует отодвинуть на несколько месяцев, по-видимому, между тридцать девятым и сороковым годами его правления в Малькате.
Пятнадцатый год правления Эхнатона может соответствовать первому году второго совместного правления, когда он решил разделить трон с молодым Сменхкаром. На шестнадцатый год правления Эхнатон женится на своей родной дочери, Анхесенпаатон, которой исполнилось одиннадцать или двенадцать лет. В конце семнадцатого года правления царь-еретик и Сменхкар умирают почти одновременно, и в тот же год юный Тутанхатон восходит «на престол предков».
Если, однако, принять аргументы тех немногих египтологов, которые не воспринимают идею совместного правления Аменхотепа III и Аменхотепа IV, все события амарнской истории и первые четыре года правления Аменхотепа IV в Малькате следует сместить по времени вперед. Для начала его коронация должна была иметь место после смерти Аменхотепа III – между тридцать девятым и сороковым годами его правления. В таком случае молодому Тутанхатону, которому в сороковой и сорок первый год правления было не больше пяти или шести лет, исполнилось бы двадцать два года, когда, семнадцать лет спустя, он унаследовал от Эхнатона трон. Поскольку Тутанхамон правил по крайней мере девять лет, к моменту смерти ему перевалило бы за тридцать, хотя химический анализ его тела, проведенный экспертами, показал, что, когда он скончался, ему было не больше девятнадцати или двадцати лет.
Гипотеза совместного правления находит гораздо больше подтверждений, чем альтернативный вариант наследования. Вместе с тем проблемы остаются. На одну из них недавно указал сэр Алан Гардинер. Она касается письма из знаменитой переписки, хранившейся в архивах Тель-эль-Амарны, еретической столицы. Переписка велась на табличках из обожженной глины с помощью аккадианской клинописи, дипломатического языка всего Ближнего Востока того времени. Это письмо (№ 27, издания Кнудсона) митаннийский царь Тушратта направил египетскому царю Нафуриа. В этом исключительно интересном послании упоминается принцесса Тадухипа, дочь царя Тушратты, которую он отправил в гарем Аменхотепа III и затем, после его смерти, в гарем его сына, Неферхепруре – Аменхотепа IV; по крайней мере, мы так считаем сегодня, допуская, что имя Нафуриа является действительно аккадианским вариантом Неферхепруре (имя, полученное при коронации Аменхотепом IV). До сих пор считалось, что иератическая надпись, сделанная на боковой стороне таблички, при регистрации в архивах фараонов в Малькате указывает в качестве даты двенадцатый год правления. Однако первая цифра в дате была восстановлена, поскольку текст таблички в этом месте испорчен, и не должна приниматься во внимание, если относительно нее существует хоть какое-то сомнение. Письмо, следовательно, могло попасть к Аменхотепу IV в столице его отца во второй год правления, вскоре после погребения последнего, на которое, по- видимому, имеется ссылка в письме. В настоящее время невозможно установить (не прибегая к дальнейшему исследованию самой таблички, хранящейся в Берлине), какая дата является правильной – второй или двенадцатый год. На какое-то время эту проблему следует оставить, хотя, судя по недавно сделанной фотографии, старая теория все-таки представляется верной.
В связи с этим возникает другое предположение: несмотря на недавно проведенное видными филологами сравнительное исследование аккадианских и египетских языков, можем ли мы быть абсолютно уверены в том, что Напхурия (или Набхурия) и Нибфурия (или Бифурия) представляют собой аккадианские варианты Неферхепруре (коронационное имя Аменхотепа IV), а не Небхепруре (коронационное имя Тутанхатона)? Не произошла ли здесь путаница, не могло ли указанное письмо, если оно действительно было получено на второй год правления, адресоваться новому правителю, Ту-танхатону, которого чужеземные цари, систематически игнорируя царя-еретика, признали как единственного наследника Аменхотепа III? (Хоремхеб, захватив трон, занял точно такую же позицию в отношении всех амарн-ских правителей.) Эта гипотеза, однако, основана на весьма сомнительных догадках.
От беглого ознакомления с неясной амарнской хронологией давайте теперь обратимся к тому немногому, что нам известно о жизни царя-ребенка, и попытаемся воссоздать обстановку, окружавшую его в младенческие годы. Для этих целей гипотеза совместного правления представляется более приемлемой.
Главных персонажей и события поздней XVIII династии очень трудно связать воедино. Наши сведения об их личной жизни исключительно скудны; даже генеалогия царских семей неясна, а письменные источники сообщают столь мало об их намерениях, характерах и взаимоотношениях, что эти люди кажутся нам почти марионетками.
В этом темном отрезке истории бросается в глаза переоценка теологических догм, последствия которой сказались на всей политической ситуации и привели к волнениям и мятежам. Не было пощады даже гробницам в некрополях: умершие лишились памяти потомков, когда их имена стерли с надгробий.
Таким образом, сейчас невозможно точно идентифицировать мумию в так называемой гробнице царицы Тии, которая могла бы помочь разгадать загадку семейного древа Тутанхамона и его предшественников: Аменхотепа IV – Эхнатона и Сменхкара. После обнаружения мумии было высказано предположение, что она принадлежит Эхнатону, но в настоящее время стало ясно, что по крайней мере гроб первоначально предназначался для женщины. Позднее исследователи пришли к выводу, что эта мумия Сменхкара; специалистов, которые сравнивали ее с мумией Тутанхамона, поразило сходство черепов, и они безо всяких колебаний заявили, что это черепа двух братьев почти одного возраста. Сменхкар должен был умереть лет в двадцать пять или в двадцать шесть.
Последние попытки идентификации этой мумии, на урее которой начертано имя Атон, возвращают нас к первому варианту. Если его принять, то смерть царя-еретика следует отнести примерно к двадцать шестому году. Но уже на первом году своего правления (в качестве соправителя или единоличного монарха, если отвергнуть идею совместного правления) Аменхотеп IV взялся за осуществление своей религиозной реформы. Если Аменхотепу IV было десять лет, когда он приказал возвести храм в честь Солнечного Шара, Атона, символизировавший сущность нового догмата, он был или абсолютным гением, или великим мистиком, или ребенком, которого венценосный родитель намеренно вывел на авансцену, желая, чтобы наследник пожал плоды начатого им смелого эксперимента.
В любом случае теперь известно, что Аменхотеп III поклонялся солнечным богам, в частности это выражалось в почитании Шара (ока солнца), который и сегодня ошибочно называют Диском. Такая позиция царя была естественной реакцией на мракобесие жрецов Амона, а также логическим продолжением нерешительного протеста его предшественников; так, в частности, на скарабее Тутмоса IV было восстановлено прежнее имя Атона. Два архитектора Аменхотепа III, Сути и Хор, высекли поэму из камня, луксорский дворец, который стал ослепительной прелюдией к знаменитому «Гимну солнцу» Эхнатона. Вскоре явилось и второе свидетельство позиции царя: в Нубии (Каве) он основал дворец, получивший название «Драгоценного Атона». Кроме того, «Сверкающим Атоном» стала именоваться его баржа.
К одиннадцатому году своего правления Аменхотеп III покинул город, где последователи и жрецы Амона имели слишком большое влияние. Приблизительно на восьмидесяти акрах на левом берегу реки (к югу от громадного заупокойного храма, охраняемого колоссами Мемнона) возникла новая резиденция. Эта местность, согласно некоторым авторам, и была знаменитой Джарухой («Поиском вечера» или «Вкусом вечера»). Там располагались три имения: на севере дворец старшей дочери Аменхотепа III, Ситамун, на которой он женился и сделал ее царицей. В центре располагалась резиденция, где Аменхотеп IV жил в первые четыре года своего совместного с отцом правления. Здесь же имелись многочисленные дома и постройки, предназначавшиеся для не столь важных членов семьи; три просторные виллы, стоявшие поодаль, вероятно, занимали царский писарь Расес, царский казначей и старший управляющий, знаменитая гробница которого приводит в восхищение посетителей фиванского некрополя. Тут находилось
