она обнаружила, что фараон слаб и совершенно беспомощен. Тушратта, по совету своих послов или по просьбе самого фараона, согласился одолжить египетскому правителю замечательную статую Великой Иштар, богини любви и войны. Богиня, вероятно, полностью оправдала свое доброе имя; фараон хранил статую в своем дворце и никак не хотел расставаться с таким чудесным лекарством. Тем не менее Тушратта, союзник Аменхотепа III против хиттов и его друг, который осыпал фараона знаками внимания в виде золота и лазурита, оружия, драгоценных камней, колесниц и упряжи (последний дар составили тридцать женщин), не собирался навсегда расставаться со своим сокровищем. Аменхотеп III благоразумно оставил статую в Фивах, опасаясь за ее сохранность в городе Шара, где царил культ Атона. В Малькате отношение к прежнему культу было намного терпимее, Аменхотеп III и на тридцать шестом году своего правления спокойно приносил жертвы в честь Амона и богини Хатхор на Синае.
Но давайте вновь присоединимся к процессии, проходящей мимо министерства иностранных дел (канцелярии «переписки фараона»), у ворот которого, низко склонившись, стоит министр Туту, отвечающий за все письма, адресованные царю его союзниками. Во время периода совместного правления, как можно предположить, копии писем также поступали к Эхнатону, жившему в своем городе. В развалинах архива было найдено более 360 табличек с клинописью.
Стража, стоящая на специальных тумбах, под создающими тень навесами, сдерживает толпу, жаждущую увидеть, как проедут в покрытых электроном колесницах ее правители, живые воплощения солнца на земле. По такому случаю ученикам дома жизни – университета – разрешили покинуть лаборатории и скриптории и некоторых из них даже допустили во внутренний двор дворца, где придворные и знатные сановники собрались, чтобы встретить царей, когда они появятся в «Большом церемониальном окне».
Спустя несколько лет принцесса Анхесенпаатон, которая всегда жила при еретическом дворе, напомнила Тутанхамону, в какой исступленный восторг пришла толпа, когда Эхнатон с Нефертити из того самого окна преподносили «золотую награду» «Божественному отцу», Эйэ. В подобных случаях церемония «явления» происходила на огромном дворцовом балконе, – очевидно, еретическая новация. Золотые ожерелья надевались на шеи фаворитов; драгоценные кубки, посеребренные или позолоченные блюда, а также драгоценности раздавались избранным. Однако Эйэ, как царский конюх, наверное, больше всего ценил подаренные ему перчатки из красно-коричневой кожи, которые он гордо демонстрировал всем, пока не вернулся с триумфом домой. Эти торжества были даже более пышными, чем чествование Пернефера, главного распорядителя царского двора.
Процессия минует резиденцию Панехеси, верховного жреца, и канцелярию общественных работ. Из казарм выходят отряды интернациональной «миротворческой» армии фараона со знаменосцами во главе: впереди шествуют отряды египетской пехоты, затем войска бедуинов и шарданов, за ними – нубийские лучники.
Всякий раз, посещая Ахетатон, Аменхотеп III останавливался в своем дворце «Великолепие Атона». Тот визит родителей Эхнатона и Тутанхамона навел Хюи, дворецкого царицы, на мысль украсить собственную заупокойную молельню двумя параллельными сценами, изображающими царственную чету. На одной стороне Эхнатон и Нефертити, нежно сидящие рядом, принимают знаки внимания от своих четырех старших детей. На другой стороне – Тии в сопровождении младшей дочери, Бекетатон, смотрит на своего мужа. Некоторые египтологи полагают, что поза ребенка символизирует ее благоговение перед скончавшимся отцом, но ничто не подтверждает эту точку зрения. В любом случае здесь нет изображения Тутанхатона, который не присутствует на портретах царской семьи (равно как и другие принцы крови), поскольку в соответствии с правилом Атона (вероятно, по ритуальным причинам) только царственные особы женского пола могли изображаться рядом с царями. Даже придворные следовали этому закону, украшая свои гробницы; например, один высокий чиновник изображен за трапезой с женой и тремя дочерьми.
Безусловно, в пределах четырнадцати пограничных стел города Атон должен был даровать свое благословение царским дочерям, подчеркивая таким образом значение происхождения по материнской линии. Кроме того, царицам и принцессам посвящались особые храмы – «Опахала солнца Ра» (Шуэт-Ра). Символами царственных женщин были страусиные перья опахала, которые использовались в иероглифическом письме для их обозначения; эта символика выражала «дыхание жизни», которое они пробуждают через посредство солярного шара. Вблизи больших официальных храмов Тель-эль-Амарны при раскопках был найден ряд «Опахал солнца Ра» Тии, Нефертити и Меритатон. Судя по развалинам последнего, он был ориентирован вдоль оси север – юг: самое выгодное положение в этих краях, чтобы ловить свежий ветер. Второй Шуэт-Ра был сооружен на левом берегу Нила, вблизи Гермополиса, Аменхотеп IV посвятил его маленькой принцессе Анхесенпаатон Ташери.
На другом изображении, относящемся к тому же царскому визиту, Эхнатон выказывает почтение своему отцу, сам наполняя бокал фиванского царя. Нет необходимости обращаться к дипломатической переписке того времени в поисках указаний на заболевание, от которого могла бы помочь излечиться богиня Иштар: физическая немощь Аменхотепа III слишком очевидна на изображениях амарнской стелы: на фоне увитой виноградом решетки за столом сидят два малькатских правителя (стела в настоящее время хранится в Британском музее). Дряхлый царь запечатлен, видимо, незадолго до своей кончины, – тучный, с расплывшимся лицом и скорбным взглядом, он являет собой разительный контраст полной жизни и энергии Тии, профиль которой все же можно различить, хотя камень поврежден.
Вскоре после своего первого визита в столицу старшего брата маленький Тутанхатон начал посещать школу при дворце, где он старался превзойти в учении сыновей знати и принцев из Капа. В Египте того времени, на наш современный взгляд, детей очень рано отдавали в учение: в четыре года они уже умели читать. Сначала их учили распознавать и произносить несколько сот иероглифов, отображающих все аспекты бытия и реальности. Эти знаки были разделены на отдельные категории: таким способом дети приобщались к идее иерархии. Овладев этими навыками, они учились правильно спрягать глаголы и склонять местоимения; после освоения грамматического согласования по числам и родам, а также арифметических действий в уме, отпрыски знатных семей переходили к изучению иератического письма на папирусе и остраконах. Далее они постигали литературный язык, его особую лексику и систему, используемые для передачи иностранных, главным образом азиатских слов. Юному принцу разрешили писать на папирусе, производимом в Египте со времен I династии из волокон болотного тростника, чего не могли себе позволить обычные школьники, поскольку этот материал стоил исключительно дорого и обычно использовался только для учебников. Школьники писали на известковых или глиняных черепках, которые мы называем остраконами. Учитель относился к будущему правителю Египта весьма строго, никак не выделяя его среди учеников, и, когда тот делал ошибки, переписывая фразы из сборников сказок или кодекса поведения, отмечал их красной тушью. Камнем преткновения всегда было соединение слов – тяжелая задача для любого ребенка, привыкшего к разговорному языку, от которого внезапно потребовали, чтобы тот перешел на незнакомый, архаичный язык.
Школьные принадлежности Тутанхатона включали обычный набор ученика писца: палетку прямоугольной формы (самые простые из них изготавливались из дерева, а самые изящные – из слоновой кости, а иногда покрывались позолотой) с двумя углублениями в верхней части, куда помещались краски: черная и красная (сажа и охра, смешанная со смолой). Паз в центре палетки предназначался для стеблей морского тростника, использовавшихся как перья, – калами, концы которых, в отличие от гусиных, не затачивались, а разжевывались, так что получалась кисточка. Небольшая полая трубка, украшенная сверху головкой в виде цветка, служила «пеналом» для этих хрупких письменных принадлежностей. У маленького ученика было также особое приспособление для разглаживания поверхности папируса после стирания написанного. «Ластик» представлял собой кусок песчаника, который хранился в кожаном мешочке с завязками. Для исправления ошибок на остраконе применялась губка, висевшая на шнурке. На внешней стороне чаш для смачивания кисточек часто делались надписи, которые напоминали писцу, что перед тем, как приступить к работе, ему следует совершить возлияние несколькими каплями воды в честь Имхотепа, обожествленного мудреца, который построил ступенчатую пирамиду в Саккаре во время правления III династии. Однако большая часть палеток писцов находилась под покровительством Тота, бога письменности, счета и мудрости. После уроков Тутанхатон с друзьями занимались физическими упражнениями: плаванием или борьбой. Он также обучался стрельбе из лука и, возможно, верховой езде на чистокровных лошадях, которых дарили его отцу правители Востока. Египтяне не слишком любили ездить
