почувствовала биение его пульса. Она невольно посмотрела Джиму в лицо, – которое было так близко! – и их взгляды встретились. В это пронзительное мгновение Бетси почудилось, что она слышит, как бьется сердце Джима – взволнованно, учащенно… Этот волшебный звук немедленно вызвал отклик в теле Бетси, такой сильный, что на мгновение отступила головная боль.
Джим кашлянул, отводя взгляд в сторону. Но в следующую минуту встрепенулся и поднес к губам Бетси чашку.
– Давай глотай таблетку… И чтобы больше никаких фокусов! Я-то ладно, а вот Томас воспримет твою блажь не очень хорошо.
Эти слова сразу вернули Бетси к реальности. Их суть сводилась к тому, что чуда ждать нечего – Джим никогда не преодолеет предвзятости по отношению к ней. И воздвигнутая между ними стена будет существовать вечно.
Только с больной головы можно допустить, что он позволит мне забыть прошлое, мрачно подумала Бетси. Похоже, ему доставляет удовольствие при каждом удобном случае
Соскользнув с руки Джима, она без сил откинулась на подушки. Ее одолевала такая слабость, что невозможно было удержать слез и они наполнили глаза.
– Я лишь хотела сделать тебе приятное, – прошептала Бетси. – Мне ли не знать, что ты не желаешь моего присутствия в своем доме…
Джим прищурился.
– Правильно. Но я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не почувствуешь себя лучше. И пока не разрешит доктор Паттерсон, – тут же добавил он под воздействием какой-то мысли. – Не старайся корчить из себя мученицу, золотце, из этого ничего не получится. И вообще, я спектаклей не люблю!
– Как же ты ненавидишь меня… – устало вздохнула Бетси.
Мысли ее путались, и, лишь заметив саркастическую усмешку Джима, она сообразила, что не следовало произносить это вслух.
– Нет, дорогуша, ненависти я к тебе не испытываю. Это слишком сильное чувство, оно к тебе неприменимо. Жалость – да. Это больше подходит. Тебя можно пожалеть, потому что ты имела глупость влюбиться в Эндрю, который и тогда был женат, и сейчас пребывает в том же статусе, к тому же обзавелся сыном. – Он на миг умолк, словно подумав о чем-то, затем сказал: – Не могу понять, как Фейт, твоя мать, могла допустить такое! Ведь в то время она практически постоянно находилась здесь и не могла не видеть, как часто ты болтаешь с Эндрю. Могла бы догадаться, чем кончатся подобные беседы, – наклонности Эндрю были всем известны. – Он вновь на мгновение умолк, потом добавил другим тоном: – Правда, часть вины лежит и на мне. Я тоже должен был предвидеть, куда могут завести тебя приятельские отношения с Эндрю, но…
– Но ты был влюблен и ни о чем другом не думал, – медленно произнесла Бетси.
В следующее мгновение она заметила на лице Джима такое выражение, что ей стало не по себе.
– Да! – воскликнул он. – Я был настолько увлечен одной девушкой, что не замечал некоторых вещей, происходивших под самым моим носом. А ты… – продолжил Джим уже спокойнее, – насколько я знаю, ты никогда не выходила замуж. И даже не заводила сколько-нибудь серьезных романов… если верить слухам. Неужели твои чувства к Эндрю до сих пор сохранились?
Знал бы ты, о чем говоришь, проплыло в мозгу Бетси, которая почувствовала, что ее головная боль как будто понемногу стихает – наверное, начало действовать лекарство доктора Паттерсона.
– Моя личная жизнь никого не касается, а уж с тобой я и вовсе не собираюсь ее обсуждать, – заметила она, радуясь тому, что говорит спокойно.
Упоминание о жалости сильно задело ее, и она знала, что, оставшись в одиночестве, еще прольет немало горьких слез, вспоминая слова Джима. Сейчас же она лишь в очередной раз вздохнула.
– Извини, я устала.
Джим внимательно взглянул на нее и будто только сейчас, разглядев бледность лица, темные круги под глазами, измазанные йодом руки, вдруг осознал, что она гораздо слабее, чем ему казалось.
Плотно сжав губы, он встал, поставил чашку на тумбочку и направился к двери.
– Не волнуйся, – произнесла Бетси с плохо скрытой дрожью обиды в голосе, – как только доктор Паттерсон скажет, что мое состояние улучшилось, я тут же уеду.
Джим выслушал это заявление молча, держась за ручку двери. Потом так же безмолвно вышел.
Только когда он исчез, Бетси впервые задумалась о том, какое потрясение довелось испытать ему самому, когда по дороге домой во время вынужденной остановки он обнаружил ее в расселине Рокки-Брук. Разумеется, имело значение не то, что в расселине, а что там была она, Бетси, которую он, как говорится, на дух не переносит. Но еще мало этого – ему пришлось вытаскивать ее наверх! Неудивительно, что его настроение сейчас далеко от благостного…
Впрочем, все это не имеет никакого значения. Пребывание Бетси в доме Джима носит временный характер, так что лучше не воспринимать всерьез того, что здесь делается или произносится.
Интересно, почему он сам не женился? – лежа с закрытыми глазами, подумала Бетси. Его бывшая возлюбленная Салли Кримсон, дочка тогдашнего мэра, давно замужем, а сам он до сих пор в холостяках. Неужели не может ее забыть? Странно, ведь вокруг столько красивых девушек… Да и Джим из тех, кого принято называть завидным женихом…
Посреди этих размышлений Бетси сама не заметила, как задремала – не иначе под воздействием все того же лекарства.
Ближе к вечеру к ней заглянул Томас и спросил, что бы она хотела на ужин. Однако мысль о еде едва не вызвала у Бетси новый приступ тошноты. Отдышавшись, она попросила Томаса подать ей вторую из оставленных доктором Паттерсоном таблеток.
Когда Томас ушел, Бетси кое-как переоделась в ночную сорочку и приняла лекарство, после чего уснула до утра.
Разбудил ее звук открываемого окна. Это было первое, что она осознала, еще не выплыв из сна. Потом пришло ощущение ломоты во всем теле и тяжести в голове, хотя и не такой нестерпимой, как вчера.
В следующую минуту ресницы Бетси дрогнули, она открыла глаза и поняла, что характерный оконный скрип ей не приснился. Окно действительно распахнул… Джим.
Когда Бетси увидела его, он стоял спиной к ней. Затем с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух и обернулся.
Сердце Бетси едва не выпрыгнуло из груди. Вместе с тем она сделала непроизвольное движение, словно порываясь куда-то бежать, но вовремя вспомнила, что ей запрещено подниматься с постели.
Тем временем Джим приблизился к кровати.
– Как ты здесь оказался? – произнесла Бетси непривычно слабым и тоненьким голосом, который ей самой показался жалким и противным.
Джим пожал плечами.
– Как обычно, вошел через дверь.
Его ответ вызвал у Бетси прилив раздражения.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!
– А, вероятно, ты хотела спросить, что я делаю в твоей спальне?
– Угадал, именно это я и хотела спросить!
– О, сегодня ты разговариваешь лучше, чем вчера, – как ни в чем не бывало заметил Джим.
– Благодарю. Но все-таки я хотела бы знать, почему ты сюда явился!
Бетси осознавала, что между ними происходит какой-то дурацкий разговор, но виной всему было внезапно охватившее ее смущение. Причин было две. Во-первых, Джим стоял рядом с кроватью, в упор разглядывая Бетси, из-за чего она чувствовал себя крайне неловко. А во-вторых, из одежды на Джиме были одни лишь трикотажные домашние брюки, верхняя часть тела была обнажена.
Бетси старалась не смотреть на его красивый торс и плоский живот со слегка выступавшими планками мышц… но ей это плохо удавалось. Особенно сильное волнение вызывал у нее вид волосков, полоской сбегавших от пупка вниз, под пояс, в который был продет шнур, поддерживавший брюки на бедрах. Когда Бетси неосторожно взглянула на этот участок тела Джима, ее бросило в жар и она непроизвольно вцепилась в простыню.
