Что ж, в проницательности ему не откажешь, подумала Хейзл и кивнула.
— Хорошо, что вы четко ответили на этот вопрос. Ограниченный бюджет позволяет все точно рассчитать. — Она с любопытством взглянула на собеседника. — Но все-таки, зачем вы решили устроить этот бал?
— Хотите сказать, что на меня это не похоже?
— Да, — честно ответила Хейзл.
Люди, которые устраивают балы, не живут в глуши в окружении книг, мысленно продолжила она. Да и Лили говорила, что такие мероприятия совершенно не в характере Барта Ардена.
Он пожал плечами.
— Однажды я общался с хирургом из этой больницы, и он сказал, что они могли бы сделать гораздо больше, если бы у них было больше средств.
— И вы решили достать эти средства? Только поэтому?
— Да, только поэтому, — эхом отозвался Барт.
— Понятно, — спокойно заметила Хейзл.
Он отправил в рот ломтик хрустящего картофеля и сказал:
— Полагаю, тема бала исчерпана. Не поговорить ли нам о чем-нибудь еще?
Хейзл механически подцепила вилкой кусочек цыпленка.
— Пожалуй.
Барт откинулся на спинку стула и принялся изучать ее, представляя, как выглядели бы ее волосы распущенными.
— Знаете, а вы совсем не такая, какой я вас себе представлял, — медленно произнес он.
Что ж, это впечатление взаимно, подумала Хейзл, а вслух спросила:
— И чего же вы ожидали?
— Я думал, что устроительница вечеринок должна быть очень привлекательной женщиной…
— Спасибо! — иронически поклонилась Хейзл.
— … и выглядеть так, словно сама постоянно развлекается на вечеринках.
— А я не произвожу такого впечатления?
Барт покачал головой.
— Нет.
Она казалась ему отдаленной и неприступной — одной из тех женщин, которых невозможно представить разметавшимися в пылу страсти на широкой кровати со сбитыми простынями…
— Я представляю, как вы ложитесь спать, — умытая, в накрахмаленной ночной рубашке, тщательно почистив зубы, — хрипловато сказал он.
Этот голос оказывал магическое воздействие на Хейзл, — он успокаивал, словно шорох волн, и обволакивал ее сердце мягкой бархатной пеленой… Что-то давно забытое пробуждалось в ее душе, — а она была уверена, что Харли уничтожил это навсегда…
О, почему Лили не предостерегла меня? Влюбиться в этого человека, оказывается, так просто!.. — испуганно подумала Хейзл, зная, что подруга не виновата, просто она сама считала себя абсолютно неуязвимой.
Она чувствовала, что готова поддаться обаянию этого человека, забыв о том, что он играет с ней, как со многими другими.
— Это комплимент? — спросила Хейзл.
— Если хотите. Я не ошибся?
Она изобразила слабую улыбку.
— Я не собираюсь рассказывать вам, что надеваю, отходя ко сну!
Нежелание этой женщины говорить о себе все сильнее интриговало Барта. Большинство его знакомых начинали рассказывать историю своей жизни едва ли не с первых минут знакомства.
— Вы действительно работали раньше на радиостанции?
— Кто вам сказал об этом?
— Брустер. — Барт улыбнулся, словно находил это очень забавным. — Он говорил, что вы одно время работали в Службе доверия.
— Да, это так, — подтвердила Хейзл, удивляясь, как легко ему удалось перевести разговор на обсуждение ее личной жизни. Интересно, зачем ему это?
— Необычная работа, — сказал Барт, слегка прищурившись. — Как вы ее нашли?
— Ну, мне пришлось пройти долгий путь, прежде чем я чего-то добилась в жизни. Я жила в Бирмингеме и работала в большом универсальном магазине…
— Скучно было? — спросил Барт.
— Да, очень. Каждый четверг мы с подругами ходили играть в теннис, а потом заходили в паб что- нибудь выпить. Однажды мы познакомились там с компанией парней, которые приехали в отпуск из Шотландии. Один из них начал рассказывать мне о своих проблемах…
— Это за него вы потом вышли замуж?
Хейзл кивнула.
— Да. Он работал на радиостанции в Эдинбурге.
— Вероятно, вы поразили его своей рациональностью, и он влюбился в вас, так?
Она покачала головой.
— Не совсем. Я считаю, что нельзя диктовать человеку, что ему делать. Его можно только направить, а решать свои проблемы он должен самостоятельно.
— И он принял правильное решение?
Хейзл погрузилась в воспоминания. Харли не знал, как поступить: остаться в семейном банковском бизнесе или же работать диск-жокеем на радио, и она спросила, что для него важнее — одобрение отца или призвание? Много позже он признался, что именно в тот момент решил жениться на ней. Это даже испугало Хейзл — она никогда не думала, что любовь может быть такой внезапной, такой неразборчивой и опрометчивой…
— Думаю, да.
— Типичная история, — пробормотал Барт.
Это ироничное замечание глубоко задело Хейзл.
— Это было только начало, — спокойно заметила она. — А вот финал…
— Понимаю, — отозвался Барт.
— Когда вы общались с Брустером?
— После нашей первой встречи. — Он не собирался лгать ей. Эта женщина вызывала его интерес, и он никак не мог понять почему.
— Что еще он обо мне рассказывал?
Барт полушутливым жестом прижал руку к сердцу.
— Я не могу выдавать друга, мэм!
Хейзл провела пальцами вдоль ободка своего бокала, понимая, что ей известно о Барте гораздо меньше, чем ему о ней, причем большинство сведений о нем получено от Лили.
— А как насчет вас? — холодно поинтересовалась она. — В вашей жизни есть какая-то женщина?
— А вам не терпится это узнать? — поддразнил ее Барт.
Хейзл сделала вид, что не расслышала, и повторила вопрос:
— Так есть у вас кто-нибудь?
— В данный момент нет.
— А в прошлом?
Барт удивленно взглянул на нее.
— Конечно, — ответил он. — Мне же тридцать два года! А что, вам трудно представить, что у меня могут быть с кем-то серьезные отношения? Неужели я похож на неудачника?
Хейзл отодвинула тарелку с почти нетронутым цыпленком, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Его манера отвечать на вопросы не вязалась с ее представлениями о типичном соблазнителе.
— О, вне всяких сомнений, у вас была масса поклонниц, — отшутилась она.
