Шейла и сейчас не могла без содрогания вспоминать, как пришлось делать Одри промывание желудка и отпаивать молоком пополам с минеральной водой.
– Конечно, помню, – сказала она ровным голосом.
– Хорошо, что ты жила вместе с нами в отеле... Жаль только, что на другом этаже.
Шейла кивнула.
– Жить в одной гостинице очень удобно: созваниваешься и сразу идешь на прогулку, – объяснила она сдержанным тоном.
Одри принялась теребить подол юбки.
– А мама меня все время расспрашивала, ты с папой или у себя? Эрвин тоже задавал всякие вопросы.
Шейла покачала головой.
– Расспрашивать надо либо меня, либо твоего папу, но уж никак не тебя! Это одно. И второе: нужно было сразу рассказать об этом папе.
– Я сказала, что ты живешь на другом этаже. Вот если бы папа и ты влюбились друг в друга, тогда другое дело. А вы с ним влюблены или нет?
– О чем это вы?
Одри и Шейла, как по команде, обернулись. Генри в светло-сером костюме, голубой рубашке и галстуке в красно-бело-синюю полоску стоял в проеме дверей.
– Ну что, папочка, рассекретил секреты рекламного бизнеса?
Генри потратил все утро на запись телешоу.
– Более-менее. А вы какими секретами делитесь?
Шейла и Одри обменялись быстрыми и многозначительными взглядами.
– Мы беседуем о любви! – Девочка состроила уморительную гримасу.
Генри метнул взгляд в сторону Шейлы.
– О суровой родительской любви, – пояснила та. – А до этого говорили о дне рождения Одри.
Генри снял пиджак и ослабил узел галстука.
– Есть какие-либо соображения на этот счет?
– Пап, я не хочу ничего устраивать в этом году! – заявила Одри.
Встретившись взглядом с Шейлой, Генри кивнул. Оба вспомнили неудавшееся прошлогоднее празднество.
– Не хочешь – не надо! Но все-таки день рождения отметить надо.
– Тогда пойдем в ресторан. Только в самый лучший. Ты, я и Шейла...
Шейла вспыхнула.
– Меня включать в вашу компанию вовсе необязательно! – сказала она бодрым голосом, торопясь дать понять Генри, что это не ее идея.
– Знаю-знаю! – ворчливо заметила Одри. – Ты всегда так! Имей в виду, если не пойдешь, я обижусь.
– Тогда остается спросить, не станет ли возражать твой папа.
– Шейла, если ты с нами не пойдешь, я тоже обижусь! – засмеялся Генри.
Одри перевела взгляд с отца на Шейлу. Задумалась.
– Шейла, а чего это ты такая красная?
– Умираю от жары!
– Еще бы! – сказал Генри. – Ходишь все время в джинсовой юбке и в блузке с длинным рукавом. Одета, прямо скажем, не по погоде.
Одри внимательно посмотрела на отца.
– Правда, Шейла, почему ты постоянно в одном и том же?
Шейлу этот вопрос застал врасплох. Не станешь же объяснять ребенку, что скромный внешний вид создает имидж женщины, равнодушной к мужским чарам. Пока она лихорадочно соображала, что бы такое придумать, ее выручил звонок в дверь.
– Это, наверное, Элинор! – Одри вскочила, заметалась по комнате. – А я не готова!
– Успокойся! Я собрала сумку, там все твои купальные принадлежности.
Генри вскинул брови.
– Куда это она?
– Миссис Тейн, мама Элинор, везет девочек в бассейн, а потом у них чай, – объяснила Шейла.
– И я останусь у Элинор ночевать! – добавила Одри. – Папа, разве ты не помнишь? Я же спрашивала у тебя разрешения...
– Припоминаю! Идем, провожу тебя до машины.
Шейла взглянула на свое отражение в зеркале. Нда!.. Никакого шарма. Юбка – как на вешалке, блузка – рубище, а не блузка, голова – прямо-таки воронье гнездо!
Когда Генри, проводив Одри, вернулся, Шейла сидела в кресле и промокала лоб бумажной салфеткой.
– Ты прав, Генри. На дворе июль, а я чуть ли не в шубе... Сегодня уйду пораньше – надо подшить подол у шелкового платья, которое я купила в Риме.
– Что бы ты без меня делала! – улыбнулся он. – Во рту пересохло, пошли в кухню.
На стуле возле холодильника лежал огромный пакет. Генри заглянул внутрь.
– А это что такое?
– Шляпа.
– Шляпа? Это безумство с неимоверными полями называется шляпой?
– Представь себе!
– Ах, ну да! У Стефани намечается бракосочетание.
– Намечается! – Шейла вздохнула. – Стефани и Руперт хотят пригласить тебя. И Одри тоже.
Генри задумался.
– Что будешь пить? Пиво или колу?
– Минеральную, но только не газированную.
Генри распахнул дверцу холодильника.
– А газированная, значит, не пойдет?
– Нет, я газированные напитки не пью.
– С каких это пор?
– После Рима.
– А что там было, в Риме?
– В кафе одна дама сказала, что газированные напитки затрудняют переваривание пищи.
– Ну и что?
– А то, что накапливается лишний жир.
– То-то я смотрю, ты с лица спала.
– Генри, ты поедешь на свадьбу? Мы, шотландцы, любим играть свадьбы с размахом.
– Да я вроде бы у Стефани и Руперта не самый близкий друг.
– Это что, отговорка?
– В общем, да. Не расположен я к церемониям подобного рода. Моя кислая физиономия не добавит им радости в столь торжественный день.
Генри выжал в кувшин сок из четырех лимонов, разбавил водой из чайника, бросил кубики льда.
– Пойдем в сад.
Прямо из кухни выложенная квадратными плитами дорожка вела в беседку, увитую диким виноградом. Там стояли белый ажурный столик и четыре таких же стула.
Какое-то время Генри и Шейла наслаждались тенистой прохладой и молчали. Каждый думал о своем.
Прошел год с того дня, как они стали работать здесь, в Кенсингтоне. За это время ничего не изменилось. Разве что их отношения стали еще доверительнее.
Маргарет по-прежнему жила в Новой Зеландии. Вместе с Эрвином. Ее общение с дочерью сводилось к редким письмам, чаще к телефонным звонкам, причем всегда в неподходящее время. Маргарет почему-то
